Борис Пастернак - Быков Дмитрий Львович

То, что случилось потом, сам Пастернак описывал несколько раз, почти в одних и тех же выражениях, и случившееся в высшей степени труднообъяснимо. Вместо страха смерти, вместо физической боли или отчаяния от пребывания в больничном коридоре он испытывал восторг, пароксизм счастья. То ли дело было в пантопоне, то ли в той внезапной эйфории, о которой рассказывают иногда тяжелые больные,— мозг, словно пытаясь компенсировать страдание, вдруг вбрасывает в кровь небывалое количество эндорфинов, гормонов блаженства. Так или иначе, в ночь на 21 октября, в коридоре больницы, Пастернак испытывает один из высших творческих взлетов, миг ни с чем не сравнимого счастья, который в письме к Нине Табидзе описывает так:

Тут особенно узнаваем главный пастернаковский мотив — катастрофы как внезапного счастья; снова подспудный фон жизни — трагедия — выходит на поверхность, отметая и уничтожая все наносное, и остаются только восторг и упоение от соприкосновения с тайной сутью вещей. Впоследствии о той ночи напишет он одно из самых совершенных, пленительно музыкальных своих стихотворений, которое сохранилось в авторском чтении — и даже в этомчтении, записанном на магнитофон, ощутимы благоговение и молитвенный восторг, которые он пережил, думая, что умирает.

• Стояли как перед витриной,
• Почти запрудив тротуар.
• Носилки втолкнули в машину,
• В кабину вскочил санитар.

• И скорая помошь, минуя
• Панели, подъезды, зевак.
• Сумятицу улиц ночную,
• Нырнула огнями во мрак.

• Милиция, улицы, лица
• Мелькали в свету фонаря.
• Покачивалась фельдшерица
• Со склянкою нашатыря.

• Шел дождь, и в приемном покое
• Уныло шумел водосток,
• Меж тем как строка за строкою
• Марали опросный листок.

• Его положили у входа.
• Все в корпусе было полно.
• Разило парами иода,
• И с улицы дуло в окно.

• Окно обнимало квадратом
• Часть сада и неба клочок.
• К палатам, полам и халатам
• Присматривался новичок.

• Как вдруг из расспросов сиделки.
• Покачивавшей головой,
• Он понял, что из переделки
• Едва ли он выйдет живой.

• Тогда он взглянул благодарно
• В окно, за которым стена
• Была точно искрой пожарной
• Из города озарена.

• Там в зареве рдела застава,
• И, в отсвете города, клен
• Отвешивал веткой корявой
• Больному прощальный поклон.

• «О Господи, как совершенны
• Дела твои,— думал больной,—
• Постели, и люди, и стены.
• Ночь смерти и город ночной.

• Я принял снотворного дозу
• И плачу, платок теребя.
• О Боже, волнения слезы
• Мешают мне видеть тебя.

• Мне сладко при свете неярком,
• Чуть падающем на кровать,
• Себя и свой жребий подарком
• Бесценным твоим сознавать.

• Кончаясь в больничной постели,
• Я чувствую рук твоих жар.
• Ты держишь меня, как изделье,
• И прячешь, как перстень, в футляр».

Стихи эти датированы 1956 годом, но замысел их восходит именно к той ночи, когда Пастернак в больничном коридоре мысленно прощался с семьей, жизнью, творчеством — и обращался к Богу со слезами молитвенной благодарности.