Харбин - Анташкевич Евгений Михайлович

Наверное, он хотел сказать что-то ещё, но приоткрылась дверь, в комнату вполлица заглянул конвойный, весь в веснушках, и жалостно так попросил:

– Товарищ старший лейтенант, вас ждут у начальника лагеря…

Сашик отвернулся от меня и ушёл.

Больше я его не видел.

Видишь, как я ошибся, он оказался не лейтенант и не капитан, а именно старший лейтенант. Он был в обычном гражданском костюме, но форма бы ему очень шла.

Ладно, все. Об этом надо забыть, хотя бы на время».

Письмо № 6

(перевод с японского)

«Я помню, как после концерта Вертинского мы вышли из зала. Ты, я и Сашик, как видишь, без Сашика у нас ничего не происходило. Настроение у всех было как в песнях Вертинского. И тогда я прочитал тебе танка, вот эту: «Я красотой цветов…» Ты посмотрела на меня удивлённо, и если бы смогла ответить, то, наверное, так:

• Я не могу найти цветов расцветшей сливы,
• Что другу я хотела показать:
• Здесь выпал снег, —
• И я узнать не в силах,
• Где сливы, а где снега белизна?

Тогда бы я тебе ответил:

• Как сквозь туман вишнёвые цветы
• На горных склонах раннею весною
• Белеют вдалеке, —
• Так промелькнула ты,
• Но сердце всё полно тобою!

Как видишь, они все очень короткие, пять строк – танка или три – хокку. А вот – такие:

• Чем так мне жить, страдая и любя,
• Чем мне терпеть тоску и эту муку, —
• Пусть стал бы яшмой я,
• Чтоб милая моя
• Со мной осталась бы, украсив мною руку.

Или:

• Когда ты спросишь,
• Как теперь я сплю
• Ночами долгими один, – одно отвечу:
• Да, полон я тоски
• О той, кого люблю.

Или:

• Я полон грусти, расстаюсь с тобой,
• Слезинки светлые дрожат на рукаве,
• Как яшма белая!..
• Я их возьму с собой,
• Пусть это будет память о тебе…

А может быть, так:

• О этот мир, печальный мир и бренный!
• И всё, что видишь в нём и слышишь, – суета.
• Что эта жизнь?
• Дымок в небесной бездне,
• Готовый каждый миг исчезнуть без следа…

* * *

• Печально всё. Удел печальный дан
• Нам – смертным – всем, иной не знаем доли.
• И что останется?
• Лишь голубой туман.
• Что от огня над пеплом встанет в поле.

А вот про мою Японию, которую ты никогда не видела, а я, может быть, никогда уже не увижу:

• В стране моей родной
• Цветёт вишнёвым цветом
• И дикая трава!

И это про Японию, наверное теперешнюю:

• Дерево – на сруб…
• А птицы беззаботно
• Гнёздышко там вьют!

А это про японцев, то есть про нас:

• Чужих меж нами нет!
• Мы все друг другу братья
• Под вишнями в цвету.

Или так:

• Крестьяне отказались от сакэ…
• А от чего откажутся они,
• Когда им будет хуже?

А это про меня:

• О смерти думаю всегда как о лекарстве,
• Которое от мук освободит…
• Ведь сердце так болит!..

Я ко всему готов, Соня. Эти длинноносые, эти русские, не дадут мне сделать сэппуку…

А почему?

Я этого хочу. Это мой долг. Я не защитил Императора и должен умереть.

Зачем это всё – война, лагерь, плен…

Долг – это главное!

Умереть за Императора!

Интересно, а Асакуса тоже сделает сэппуку?

Может, сделает. Должен сделать. Он самурай. Он чтит Кодекс Бусидо.

Но пока не сделал! Хотя я этого не знаю».

«Хранить вечно.

Ст. оперуполномоченный УКГБ СССР

по Хабаровскому краю

капитан Мальцев Е.М.

29 января 1992 г.».