Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 2 - Солженицын Александр Исаевич

Итак, что ж? – «Союз офицеров-республиканцев», гласный. Но если просто так объявить запись – сейчас попрёт и всякая скрытая монархическая сволочь, приспособиться к новым обстоятельствам.

А сделать вот как: члены-учредители – только офицеры революции 27 февраля, и никто больше. Для всех остальных вступающих – мало признавать республиканскую программу, но надо представить рекомендацию двух уже состоящих членов Союза. А желательно – и референцию нижних чинов той части, где он служит.

И – завертелось дело! Во многом упало на Сашу: составлять обращение, отдавать его в газеты, сходить раза два в Дом Армии и Флота, наконец – собрать, это уже сегодня, общее собрание членов и принять общие положения Союза.

Увы, собралось в Таврическом всего человек двадцать. Ну что ж, для начала. Трудны и условия приёма. Так даже и лучше.

Председательствовал подвижный Филипповский. И он же будет представителем Союза в Исполнительном Комитете Совета. И он же заверяет офицеров-республиканцев в доброжелательности к ним Совета рабочих депутатов, откуда и будет делегировано в Союз несколько солдат и рабочих.

Солдат и рабочих? К нам сюда? Были – поморщились, а Саша понимал вполне: именно так! в этом – время. Сплачиваться с народом – так сплачиваться!

Итак, цель Союза?

Саша предложил: продолжение и углубление революции!

Некоторые испугались.

– Но победа над царизмом разве закреплена? – искал он понимающих.

Хладнокровный Филипповский отверг.

Решили: установление демократической республики. А ближайшие задачи: охрана свободы от покушений, с какой бы стороны они ни исходили. Пропаганда в армии республиканских взглядов.

Взгляды – мало. Саша предложил:

– Организация армии на демократических началах. Содействие в этом.

К этому – шло. Кому и не нравится – всё равно этого процесса предотвратить нельзя.

Да, на одних взглядах не удержишься. Революция требует дела – и быстрого.

А что даёт последовательная демократизация армии? Армия превратится из царской классовой – в подлинно народную. Вот это и будет опора для трудовых масс. (В конце концов, в других словах, но сашина идея и прошла: продолжение революции.)

Решили выпускать и свою газету. Назвать её – «Народная армия». И главным редактором – Масловский. (Он сидел тут, в президиуме, как самый старший, самый умудрённый, но почему-то кислый, насупленный.)

Но тогда – и свои журналисты нужны?

Что ж, владея теперь оружием, Саша отроду владел и пером, да наверно не хуже Мотьки Рысса.

Что б ни шептали, а мы докажем: что единение армии с трудовыми массами никак не может ослабить её боевую мощь.

У Саши-то своей роты, своих подчинённых не было – и он честно не представлял, что там в казармах творится.

441

А чудовище всё росло! – оно было уже явно за полторы тысячи человек! (И двое из трёх – солдаты, так что рабочее чёрное терялось в серых шинелях.) Когда они начинали вваливаться – не дрожал ли весь Таврический дворец? – а Белый зал распирало, вот развалится! А ведь он уже рухался однажды, как бы не второй раз. С таким Советом Исполнительный Комитет всё меньше мог работать и начинал сильно побаиваться его, совсем неуправляемый орган. Неосмотрительную норму первых дней – один депутат от роты, надо было теперь отменить, чтоб не было этого солдатского превосходства, – но как отменить? как об этом решиться сказать? – могут просто смести объявляющего вместе с Исполнительным Комитетом.

Они заседали вчера с полудня и до позднего вечера, сперва солдаты отдельно, потом вместе с рабочими, и за весь день почти ничего не успели обсудить, кроме отношений с офицерами, что одно и задевало солдат, – да и этих отношений они ни к чему не привели, а только тесен становился им уже и «Приказ №1», всё не могли решить: выбирать себе новых офицеров голосованием или уж пусть какие есть. А всю свою остальную уродливую повестку дня, если её так можно назвать, они перетащили на сегодня.

А тут само собой назрел другой опасный, почти как и армейский, вопрос: о возобновлении работ на заводах. Об этом заседал сегодня в полдень Исполком, слушали настояния Гвоздева, слушали конечно возражения большевиков, – очень боязно было выйти с этим вопросом перед рабочей массой, но и откладывать нельзя. И – решились. Председателем на Совет сегодня послать лихого Соколова, ему всякое море по колено, а докладчиком вытолкнуть туда уважаемого Чхеидзе – его имя всё-таки знают, и каждый день его слышат с крыльца, у него подход есть, пусть он своей старой головой всё и примет.