Освободитель - Суворов Виктор

Но комендатуры действуют, в основном, вне военных городков: в городах, на вокзалах, в аэропортах. Именно деятельность комендатур создает иллюзию дисциплины и порядка, но это лишь иллюзия.

Командир полка давно собирался употребить власть, но в данный момент это было чрезвычайно рискованно для него лично. Дисциплина в полку и так пала до нижнего предела, и начинать Новый год с такого решения было бы просто легкомысленно: а вдруг завтра и вправду случится что-либо серьезное, что не удастся замазать и спрятать. Что тогда? Тогда придется вновь кого-то наказывать, и это уже будет два нарушения в статистике, а в других полках в это время будет тишь да благодать.

Командир встал (идти против почти единодушного мнения всех офицеров ему тоже не хотелось) и мрачно сказал:

– Не будем спешить, надо обмозговать.

Мозговать пришлось недолго.

Через неделю командиру полка позвонил начальник штаба дивизии и потребовал немедленно представить документы на лучшего из командиров взводов, с тем чтобы назначить его ротным в соседнем полку.

Через 10 минут в кабинете командира полка уже находились замполит, комбат-один и ротный-три.

– Товарищи офицеры, приказано направить лучшего из взводных в соседний полк на повышение. Я думаю, что старший лейтенант Дуров у нас является таковым. Конечно, и у него случаются промахи, просчеты, а с кем не бывает? Я думаю, он полностью осознал свою вину, он и исправится. Не так ли?

– Доверие – великая вещь.

– Хлебнет ротного лиха, не будет и времени напиться.

– Надо, конечно, человека поднять, а то заклевали совсем. Говори человеку каждый день, что он свинья, так он и хрюкать начнет!

Ротный написал блестящую характеристику на Дурова. Комбат добавил: «С выводами полностью согласен. Командир первого танкового батальона гвардии подполковник Несносный». Командир полка заключил: «Достоин выдвижения на должность командира танковой роты. Командир 210-го гвардейского танкового орденов Богдана Хмельницкого и Александра Невского Порт-Артурского полка гвардии полковник Завалишин».

Замполит настрочил отдельную характеристику о морально-политических качествах Дурова: активист, спортсмен, общественник и прочее, что подобает в таких случаях.

Дело ушло в штаб дивизии, где и было утверждено комдивом.

– Я тебе на пятую роту сокола подобрал в 210-м полку. Золото – не офицер. Зверь. С опытом. Активист, спортсмен, общественник. Век благодарен будешь.

– Позвольте полюбопытствовать, товарищ генерал, кто таков?

– Старший лейтенант… Дай Бог памяти… Во… Дуров…

Полковник побледнел:

– Шутить изволите, товарищ генерал.

– А что такое?

– Да я этого Дурова как облупленного знаю, мы с ним в одном доме живем. Да вся дивизия знает, хоть и не живет с ним.

– Постой, постой, а уж не тот ли это Дуров, что на 7 ноября на параде облевался с перепою.

– Он самый, товарищ генерал, а помните, он еще двигатель танковый запорол, этот самый Дуров?

– Ну Завалишин, ну прохвост, надуть решил. Ты у меня потанцуешь!

– Ну что ж, Завалишин, соколика твоего мы на роте утвердили.

– Спасибо, товарищ генерал.

– Справится, думаешь?

– Парень проверенный, справится!

– А что у тебя, Завалишин, с дисциплиной-то не ахти? Ась?

– Да уж стараемся, товарищ генерал, этот год вот неплохо начали, думаем и далее так держать.

– Знаешь, что мы в штабе придумали? Чтоб в такой обстановке не забирать у тебя лучших офицеров, оставим-ка мы этого молодца Дурова у тебя в полку, командиром третьей роты. Соседям нужен ротный, вот мы им и отдадим твоего ротного-три, а взамен него мы и поставим этого самого Дурова. Пусть у тебя в полку остается. Пусть ротой командует, пусть дисциплину укрепляет.

И внезапно сменив тон с добродушного на стальной командирский, комдив отчеканил: «Приказ о перемещении офицеров подписан сегодня!»

Так гвардии старший лейтенант Дуров стал командиром третьей гвардейской танковой роты первого батальона 210-го гвардейского танкового полка. В его образе жизни не изменилось почти ничего. Единственное, что получать, а следовательно, и пить он стал больше. Речи о суде офицерской чести быть сейчас не могло: повышение в должности – это в любом случае свидетельство доверия вышестоящего руководства и отпущение всех прошлых грехов. Жаловаться на Дурова или ходатайствовать о его снижении ни командир полка, ни замполит, ни комбат не могли, ибо все они только что написали на него блестящие характеристики. Бесспорно, они ожидали, что «липа» может быть вскрыта, но они просто не предполагали, что это может произойти так быстро. Если бы правда вскрылась хотя бы через неделю после перевода Дурова в соседний полк, командование 210-го могло бы положа руку на сердце клясться, что он был хорошим, а теперь вдруг испортился.