Красное колесо. Узлы V - XX. На обрыве повествования - Солженицын Александр Исаевич

Вот уже неделя как Ставка не вмешивается в ход петроградских и московских событий. (И генеральская группа Корнилова не покидает Быхова, пока держится Ставка.) – 5 ноября первый разговор по прямому аппарату Крыленки из Петрограда с Духониным в Могилеве. Крыленко убеждается, что нет новых передвижений войск к Петрограду. (Настроение Ставки: умалчивать о своей политической позиции, но до УС отстаивать от большевиков распорядок в армии.) – Да и кого бы посылать? фронтовые солдатские массы захвачены большевицким обещанием скорого мира и земли: раз говорят, значит так и будет. Фронту безразличны виды правительства, партии, политика, а только: конец войны! (И это есть несомненная народная поддержка октябрьского переворота.) Усилия большевиков по перевыборам враждебных им комитетов армий.

Воззвание Всероссийского Комитета Спасения Родины и Революции: Большевики захватили власть путем военного заговора, их насильственный переворот стал источником кровавых междуусобии и сделал невозможным правильные выборы в УС. Призываем все города, земства, крестьянские, рабочие, армейские, демократические организации: не признавать большевицкого правительства и бороться с ним; образовывать местные комитеты Спасения. – Руководители Викжеля уехали из Петрограда в Москву. Обращение Викжеля „Всем, всем, всем”: Примирительное совещание вынуждено было прекратить свои работы после резолюции ЦИК СРСД; совещание постановило протестовать против политического террора и стеснения свобод. – Для подрыва Викжеля (перевыборов) ЦИК назначил экстренный съезд железнодорожников. – Ногин и Рыков после отставки поехали в Москву убеждать товарищей в своей правоте. – В Москве в Храме Христа Спасителя Патриархом Всея Руси избран митрополит Московский Тихон.

„Рабочая газета”: Заставить большевиков капитулировать мирным путем, изолировать их и тем одержать бескровную победу над ними. – „Известия”: Слабонервные люди не хотят понять, что обострение классовых антагонизмов неотвратимо приводит к оружию; конечно, гражданская война ужасное дело, но только сентиментальные толстовцы могут на этом основании повернуться к революции спиной; и поэтому странными являются все требования о „прекращении террора”, о „восстановлении гражданских свобод”. – „Новая жизнь”: Развал большевицкого правительства, ничего другого нельзя было ожидать; СНК и ВРК действуют совершенно самостоятельно, не считаясь с ЦИК. – Ленин пишет воззвание „К населению”: Рабочая и крестьянская революция окончательно победила в Петрограде. Товарищи трудящиеся, вы сами теперь управляете государством, беритесь за дело снизу, никого не дожидаясь; арестуйте и предавайте революционному суду народа всякого, кто посмеет вредить народному делу в саботировании производства, в скрывании запасов хлеба и продуктов… вообще в каком бы то ни было сопротивлении… – И с новой горячностью пишет вторичный ультиматум Каменеву, Зиновьеву, Рязанову, Ларину:… Вносите колебание в ряды борцов незаконченного еще восстания; ЦК вынужден повторить ультиматум: либо немедленно в письменной форме дать обязательство подчиняться ЦК, либо отстраниться от всякой публичной деятельности. – Первый снег в Петрограде; не стаял.

На другой день, 6 ноября, Ленин с той же горячностью снова: „Ко всем членам партии и ко всем трудящимся классам России”: Несколько членов нашей партии дрогнули перед натиском буржуазии и бежали из нашей среды; вся буржуазия и все ее пособники ликуют, пророчат гибель большевицкого правительства; товарищи, не верьте этой лжи, обманным заявлениям, будто большевицкое правительство не есть Советское правительство; пусть же будут спокойны и тверды все трудящиеся. – „Дело народа”: У победителей, после хмельной октябрьской ночи, начинается бегство с большевицкого государственного корабля. Какое же поголовное бегство начнется через две недели?…Диктатуру Ленина и Троцкого надо победить не оружием, а бойкотом их, отвернувшись от них; мы и ждали УС, тогда бы и образовалось „рабочее и крестьянское правительство”, но большинство принадлежало бы эсерам; и большевики подняли оружие не против буржуазии, а против рев. демократии, по обе стороны баррикады оказались социалисты.

На заседании ЦИК Сталин: Освобождение всех арестованных по политическим делам и свобода всей печати неприемлемы. Бухарин рассказывает о боях в Москве, признает применение большевиками 12-дюймовых орудий, и только по отсутствию должной решимости ВРК не применены „аэропланы, которыми мы могли бы без всякого труда разрушить совиные гнезда контрреволюционных штабов”. Он против свободы печати: „Печать является таким же орудием борьбы, как винтовка и тюрьма”; и ставит петроградцам в пример, что свою московскую г.д. они уже разогнали. (Московский ВРК: Если г.д. соберется самовольно, ВРК не остановится перед расстрелом гласных. Городской голова Руднев скрылся.) – ЦИК-1 (от 1-го съезда) постановил продолжать свою деятельность ввиду неправомочия 2-го съезда Советов (на нем не были представлены 800 Советов из 900 и все армейские комитеты).