Архангел - Харрис Роберт

Он спрашивает, слышала ли я о выступлении товарища Трофима Лысенко в 1948 году перед Всесоюзной Академией сельского хозяйства имени Ленина. Я сказала, что слышала. Мой ответ понравился ему.

Но это же товарищ Сталин написал ему речь! Это товарищ Сталин — после многолетнего изучения и борьбы — понял, что приобретенные черты передаются по наследству. Но, конечно, такие открытия следует вкладывать в уста других, так же как другим надлежит осуществлять принцип на практике.

Помнишь исторические слова товарища Сталина, сказанные Горькому: «Задача пролетарского государства — производить инженеров человеческих душ»?

«Ты хорошая большевичка, Анна Сафонова?»

Я поклялась, что да.

«Готова ты это доказать? Станцуешь для товарища

Сталина?»

В углу комнаты стоит патефон. Он идет к нему. Я...

15

— И это конец? — спросил О'Брайен. В голосе его явственно слышалось разочарование. — Только и всего?

— Смотрите сами. — Келсо перевернул тетрадь и показал ее собеседникам. — Следующие двадцать страниц вырваны. Обратите внимание, как именно это было сделано. У корешка края вырванных страниц разной длины.

— Это имеет какое-то значение?

— Это значит, что их вырвали не одновременно, их удаляли по одной. Методично. — Келсо продолжил исследование. — Некоторое количество страниц в конце тетради осталось, их примерно пятьдесят, но на них нет никаких записей. Они разрисованы красным карандашом — ну, знаете, так рисуют механически, думая о чем-то своем. И повторяется все время одно ито же изображение.

— Что это? — О'Брайен приблизился с включеннойкамерой. — Похоже на волков.

— Это и есть волки. Волчьи головы. Сталин часто, размышляя, рисовал волков на полях официальных документов.

— Боже! Значит, тетрадь подлинная?

— Пока не будет проделана специальная экспертиза, я ничего не могу утверждать. По крайней мере официально.

— А неофициально, до установления авторства, какова ваша точка зрения?

— Она подлинная, — без колебаний ответил Келсо. — Готов поручиться чем угодно.

О'Брайен выключил камеру.

Покинув гараж, они направились в московское бюро Спутниковой службы новостей, занимавшее верхний этаж десятиэтажного здания к югу от спорткомплекса «Олимпийский». Стеклянная перегородка отделяла кабинет О'Брайена от монтажной, где секретарша с безучастным видом сидела за компьютером. Рядом стоял телевизор, настроенный на программу Спутниковой службы новостей, передававшую фрагменты сыгранных накануне бейсбольных матчей. На фоне неба Келсо была видна спутниковая антенна, словно громадная церковная тарелка для подаяний, притороченная к тяжелым московским тучам.

— Сколько же времени понадобится на идентификацию этого материала? — спросил О'Брайен.

— Наверное, несколько недель, — ответил Келсо. — Месяц.

— Не пойдет, — сказал О'Брайен. — Мы ни в коем случае не можем ждать так долго.

— Судите сами. Прежде всего эта тетрадь юридически принадлежит российскому правительству. Или наследникам Сталина. Или еще кому-то. В любом случае она не наша. Кстати, она, быть может, принадлежит Зинаиде.

Зинаида стояла у окна и смотрела на небо через щелку, раздвинув пальцами полоски жалюзи. Услышав свое имя, она бросила быстрый взгляд на Келсо. За последний час она не проронила ни слова — что в гараже, что во время осторожной поездки по городу в хвосте у О'Брайена.

— Поэтому хранить это здесь небезопасно, — продолжал Келсо. — Мы должны вывезти тетрадь из страны. Такова первейшая необходимость. Один Бог знает, кто сейчас за ней охотится. Даже находиться с ней в одной комнате крайне опасно, во всяком случае, мне. Что касается экспертизы, то мы сможем провести ее где угодно. Я знаю людей в Оксфорде, которые проделают анализ чернил и бумаги. Есть специалисты по идентификации документов в Германии, Швейцарии...

Но О'Брайен, похоже, его не слушал. Он водрузил ноги на письменный стол, откинувшись своим длиннющим телом на спинку стула и сцепив руки на затылке.

— Знаете, что прежде всего надо сделать? — размышлял он вслух. — Найти девушку.

Келсо бросил на него недоуменный взгляд.

— Девушку? О чем вы? Никакой девушки не будет. Ее, по всей видимости, нет в живых.

— Почему вы так уверены? Ей должно сейчас быть... шестьдесят с небольшим.