Нечистая сила - Пикуль Валентин

— Примером не станешь, граф. Папа слаб! У него в башке зайчик прыгает.

За ним пригляд нужен — ой как! А мама крута. Хозяйка! Но она-то тебя и не любит. Вот все говорят: царь, царь, царь. А я говорю: не царь, а царицка!

Вот как…

Витте явно смутился оттого, что его подпольные каверзы столь быстро раскусил этот мужик, залезающий пальцами в салат и выбирающий из него кусочки вареной курятины. Чистоплотный телом, граф Витте морально никогда чистым не был, и сейчас он решил приставить к Распутину своих агентов-соглядатаев.

— Я назову вам людей, на которых вы можете положиться, как на меня: это князь Андронников-Побирушка, это писатель Егорий Сазонов, это журналист Манасевич-Мануйлов, это.. И опять Распутин проник в его замыслы.

— Не надо мне твоих табелев, — хмуро отвечал он графу. — Я ведь людей не с чужого языка снимаю. Мне они все как на ладони. Я и тебя насквозь вижу, что ты за человек…

Гришка уставился на Витте упорным взором, и граф почувствовал себя крайне неуютно. Желая пресечь неудобство своего положения, он протянул Распутину радужную квитанцию — чек.

— А на кой? — косо глянул в бумагу Гришка.

— Не отказывайтесь. Здесь немалая сумма. Распутин налил стопку водки и выпил, крякнув:

— Эх, не люблю я водки… мадерца лучше! — Его рука потянулась к закуске, но попутно схватила чек. — Давай! — согласился он так, будто сделал для Витте великое одолжение. — Сами-то мы людишки махонькие, зато брюхо у нас большуще! По невежеству своему сибирскому так и быть, Виття, возьму, а благодарить не стану. Тебе ведь Столыпина не спихнуть — кишка тонка. Но утешу: Столыпин и без тебя шею сломает… Я так вижу!

* * *

1906 год заканчивался. 31 декабря в Петербурге открывали кожно-венерологическую клинику. Ждали премьера, но Столыпин накануне загрипповал и не прибыл. Это его спасло. Премьера поджидал на морозе молодой человек, модно одетый. Поняв, что Столыпин не придет, он разрядил обойму в сатрапа фон дер Лауница. А в ночь на 26 января какой-то дядя в верблюжьей шубе, не совсем трезвый, околачивался возле особняка графа Витте на Каменно-островском проспекте. Потом окликнул дворника:

— А где барин твой Сергей Юльевич дрыхнет?

— А эвон, окошко светится. Видать, книжку читает…

Через четыре дня истопник в комнатах Витте обнаружил, что сверху по дымоходу тянутся какие-то веревки, на которых привязан пакет — больше кирпича, обтянутый холстиной.

— Ваше сиятельство, что вы тут спрятали? Витте, как увидел этот пакет, так и шарахнулся:

— Полицию сюда, скорее… Адская машина! С чинами сыска прибыл профессор Забудский, специалист по взрывчатым веществам. Ученый муж отважно распорол холстину.

— Смесь гремучего студня с аммиачной селитрой, — сказал он, понюхав, и даже что-то лизнул с пальца, пробуя на вкус. — Да, я не ошибся… А вот и будильничек! Скажите, граф, этим часикам спасибо. Они остановились за тридцать пять минут до девяти часов, когда эта машинка должна бы сработать…

Витте решил на этом покушении крупно сыграть. Но протокол и заключение экспертизы легли на стол Столыпина, который погубил тщеславные замыслы Витте с самого начала:

— Сам пихнул динамит в печку и развел панику. Это же понятно: безносый хочет исправить карьеру, и он готов взорвать даже свою Матильду с фокстерьером, лишь бы заменить меня…

В газетах появились карикатуры: Витте, стоя на крыше своего особняка, опускает на веревке в дымоход адскую машину. А весной близ Ириновской дороги нашли разложившийся труп человека в ошметках верблюжьей шубы. Возле него валялись закуска и пустые бутылки из-под водки. При нем же оказалась и записная книжка с номерами питерских телефонов… Жандармы поступили просто:

— Нука, брякнем по номеру 3-43.

— Журналист Ипполит Гофштетгер слушает.

— Ясно! Теперь позвоним по номеру 144-57.

— Протоиереи Восторгов у аппарата, кому я нужен? Это работала черная сотня, но Столыпин сказал:

— Я ничего не знаю. Виновные не обнаружены…

Звезда Витте закатывалась за горизонт. Но до самой смерти он не терял надежд на приход к власти и не прерывал конспиративных отношений с Распутиным. Витте до конца дней своих будет умело и незаметно афишировать из подполья Распутина как человека, необходимого в государстве. Виття — называл его Гришка.

13. ДРУЗЬЯ-ПРИЯТЕЛИ

Трех пальцев вполне хватит, чтобы пересчитать привязанности Распутина; с людьми он был крайне небрежен, кидался и швырялся ими, как хотел, никогда не ценя дружбы. К женщинам относился так же — эта ушла, другая пришла, без задержки подавай третью.