Война и мир. Том 3 - Толстой Лев Николаевич

— Parlez-vous français? — повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. — Faites venir l'interprète. [Позовите переводчика.] — Из-за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.

— Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] — сказал переводчик, оглядев Пьера.

— Oh, oh! ça m'a bien l'air d'un des incendiaires, — смазал офицер. — Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] — прибавил он.

— Ти кто? — спросил переводчик. — Ти должно отвечать начальство, — сказал он.

— Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez-moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] — вдруг по-французски сказал Пьер.

— Ah, Ah! — проговорил офицер, нахмурившись. — Marchons! [A! A! Ну, марш!]

Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.

— Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? — сказала она. — Девочку-то, девочку-то куда я дену, коли она не ихняя! — говорила баба.

— Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] — спросил офицер.

Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.

— Ce qu'elle dit? — проговорил он. — Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, — проговорил он. — Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] — и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.

Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.