Доводы рассудка - Остин Джейн

Они ничуть не успели еще утомиться и отдать должное восхитительным видам, и даже Луиза, кажется, не успела соскучиться по капитану Уэнтуорту, как они вновь его увидели с тремя спутниками, которых тотчас узнали по описаниям. То были капитан Харвил с супругой и капитан Бенвик, поселившийся с ними вместе.

Капитан Бенвик когда-то, еще лейтенантом, ходил на «Лаконии», и аттестация, которой сразу по первом возвращении своем из Лайма наградил его капитан Уэнтуорт, расписавший качества прекрасного малого и отличного офицера в выражениях, самых внушительных для любого слушателя, сопровождалась еще и историей личной его жизни, оказавшей особенно неотразимое действие на дам. Он был обручен с сестрой капитана Харвила и теперь по ней скорбел. Года два ждали они средств и продвижения по службе. Средства явились, ибо, отличась в битве, получил он крупное денежное вознаграждение; продвижение тоже наконец-то последовало; Фанни Харвил, однако, этого не дождалась. Она умерла прошлым летом, когда он был в море. Капитан Уэнтуорт находил, что нельзя преданнее любить женщину, чем любил свою Фанни бедный Бенвик, и нельзя сильнее мучиться от страшной утраты. Он находил, что по самой природе своей капитан Бенвик обречен страдать неизбывно, ибо глубину чувств сочетал он с серьезностью, любовью к уединенью и тихим укромным трудам. Занимательность истории довершалась тем, что горестное событие, делавшее невозможным предполагаемое родство, только укрепило дружбу между Харвилами и капитаном Бенвиком, и теперь он поселился с ними вместе. Капитан Харвил нанял дом на полгода; его вкус, слабое здоровье, его средства – все вело к тому, чтобы нанять жилье недорогое и на берегу моря; а красота округи и зимняя пустынность Лайма как нельзя более отвечали умонастроению капитана Бенвика. Капитан Бенвик вызвал общее горячее сочувствие.

«И однако ж, – говорила себе Энн, пока они приближались, – сердце его ничуть не более разбито, чем мое сердце. И не думаю, чтобы для него вовсе были закрыты пути к счастью. Он моложе меня; если не возрастом, то душою; он мужчина. Он еще воспрянет и будет счастлив с другой».

Они встретились, они были друг другу представлены. Капитан Харвил был роста высокого, темноволос, с лицом умным и добрым. Он немного прихрамывал; из-за крупных черт и слабого здоровья он казался старше капитана Уэнтуорта. Капитан Бенвик выглядел, да и был, моложе обоих своих товарищей и меньше их ростом. Лицо у капитана Бенвика было милое и грустное, в точности как ему и полагалось, и он почти не принимал участия в общей беседе.

Капитан Харвил, хоть и далеко не такой блистательный, как капитан Уэнтуорт, казался человеком безупречным, открытым, добрым и учтивым. Миссис Харвил, будучи куда проще мужа, не уступала ему в добродушии, и ничто не могло быть искренней, чем ее готовность сразу принять в друзья всех, кто имеет счастье состоять в дружбе с капитаном Уэнтуортом, и чистосердечней ее настойчивых приглашений на обед. Насилу, скрепя сердце, она их отпустила в гостиницу, раз уж обед там заказан, кажется, чуть ли не в обиде на капитана Уэнтуорта за то, что, прибыв в Лайм с такой гурьбой, он не почел натуральным со всеми вместе у них и отобедать.

В этом сквозила такая преданность капитану Уэнтуорту, так прелестно было радушие, столь несхожее с чинностью обычных приглашений и чопорностью званых обедов, что Энн даже пугало дальнейшее знакомство с братьями офицерами. «Ведь все это могли быть и мои друзья», – думалось ей, и пришлось крепко взять себя в руки, чтобы вовсе не расчувствоваться.

Покинув мол, они вошли к новым своим друзьям и оказались в комнатах до того тесных, что лишь от широты души можно было зазывать туда на обед такое широкое общество. Энн сперва даже подивилась сей простоте, но скоро удивление ее растворилось в более приятных чувствах, вызванных изобретательностью капитана Харвила, умевшего лучшим образом использовать скромное пространство, усовершенствовав скудную заемную утварь и защитив окна и двери от неотвратимых зимних бурь. Необычайная обстановка комнат, где неприглядной мебели от хозяев, состоявшей все из равнодушных и скучных предметов, живо противоречили искусные изделия из редкого дерева и кое-какие ценные и любопытные мелочи, вывезенные капитаном Харвилом из дальних стран, где довелось ему побывать, будила в Энн не одно только любопытство. Будучи связано с его поприщем, плод его трудов, следствие склонностей его и привычек, свидетельство покоя и счастья семейственного – все это не могло не затронуть в ней и чувств более глубоких.