Прощай, оружие! - Хемингуэй Эрнест

Кэтрин села, накинув на плечи мой френч. Мы сильно проголодались, а обед был хороший, и мы выпили бутылку капри и бутылку сент-эстефа. Большую часть выпил я, но и Кэтрин выпила немного, и ей стало совсем хорошо. Нам подали вальдшнепа с картофелем, суфле, пюре из каштанов, салат и сабайон на сладкое.

– Хорошая комната, – сказала Кэтрин. – Чудесная комната. Как жаль, что мы раньше не догадались здесь поселиться.

– Смешная комната. Но славная.

– Замечательная вещь разврат, – сказала Кэтрин. – Люди, которые им занимаются, по-видимому, делают это со вкусом. Этот красный плюш просто бесподобен. Именно то, что надо. А зеркала, разве не прелесть?

– Ты милая.

– Не знаю, каково проснуться в такой комнате наутро. Но вообще это прекрасная комната.

Я налил еще стакан сент-эстефа.

– Мне бы хотелось согрешить по-настоящему, – сказала Кэтрин. – Все, что мы делаем, так невинно и просто. Я не верю, что мы делаем что-то дурное.

– Ты изумительная.

– Только я голодна. Я ужасно голодна.

– Ты простая, ты замечательная.

– Я простая. Никто не понимал этого до тебя.

– Как-то, когда мы только что познакомились, я целый день думал о том, как мы с тобой поедем вместе в отель «Кавур» и как все будет.

– Это было нахальство с твоей стороны. Но ведь это не «Кавур», правда?

– Нет. Туда бы нас не пустили.

– Когда-нибудь пустят. Но вот видишь, милый, в этом разница между нами. Я никогда ни о чем не думала.

– Совсем никогда?

– Ну, немножко, – сказала она.

– Ах ты, милая!

Я налил еще стакан вина.

– Я совсем простая, – сказала Кэтрин.

– Сначала я думал иначе. Мне показалось, что ты сумасшедшая.

– Я и была немножко сумасшедшая. Но не как-нибудь по-особенному сумасшедшая. Я тебя не смутила тогда, милый?

– Изумительная вещь вино, – сказал я. – Забываешь все плохое.

– Чудесная вещь, – сказала Кэтрин. – Но у моего отца от него сделалась очень сильная подагра.

– У тебя есть отец?

– Да, – сказала Кэтрин. – У него подагра. Но тебе совсем не нужно будет с ним встречаться. А у тебя разве нет отца?

– Нет, – сказал я. – У меня отчим.

– А он мне понравится?

– Тебе не нужно будет с ним встречаться.

– Нам с тобой так хорошо, – сказала Кэтрин. – Меня больше ничего не интересует. Я такая счастливая жена.

Пришел официант и убрал посуду. Немного погодя мы притихли, и было слышно, как идет дождь. Внизу, на площади, прогудел автомобиль.

• – Но слышу мчащих все быстрей
• Крылатых времени коней, —

сказал я.

– Я знаю эти стихи, – сказала Кэтрин. – Это Марвелл. Только ведь это о девушке, которая не хотела жить с мужчиной.

Голова у меня была очень ясная и свежая, и мне хотелось говорить о житейском.

– Где ты будешь рожать?

– Не знаю. В самом лучшем месте.

– Как ты все устроишь?

– Самым лучшим образом. Не беспокойся, милый. До окончания войны у нас может быть еще много детей.

– Нам скоро пора.

– Я знаю. Если хочешь, считай, что уже пора.

– Нет.

– Тогда не нервничай, милый. Ты был совсем хороший все время, а теперь ты начинаешь нервничать.

– Не буду. Ты мне будешь часто писать?

– Каждый день. Ваши письма просматривают?

– Там так плохо знают английский язык, что это не имеет значения.

– Я буду писать очень путано, – сказала Кэтрин.

– Но не слишком уж путано.

– Нет, только чуть-чуть путано.

– Пожалуй, нужно идти.

– Хорошо, милый.

– Мне не хочется уходить из нашего милого домика.

– И мне тоже.

– Но нужно идти.

– Хорошо. Мы ведь никогда еще долго не жили дома.

– Еще поживем.

– Я тебе приготовлю хорошенький домик к твоему возвращению.

– Может быть, я вернусь очень скоро.

– Вдруг тебя ранят чуть-чуть в ногу.

– Или в мочку уха.

– Нет, я хочу, чтоб твои уши остались, как они есть.

– А ноги нет?

– В ноги ты уже был ранен.

– Надо нам идти, дорогая.

– Хорошо. Иди ты первый.

Глава двадцать четвертая

Мы не стали вызывать лифт, а спустились по лестнице. Ковер на лестнице был потертый. Я уплатил за обед, когда его принесли, и официант, который принес его, сидел у дверей. Он вскочил и поклонился, и я прошел с ним в контору и уплатил за номер. Управляющий принял меня как друга и отказался получить вперед, но, расставшись со мной, он позаботился посадить у дверей официанта, чтоб я не сбежал, не заплатив. По-видимому, такие случаи у него бывали, даже с друзьями. Столько друзей заводишь во время войны.