Преступление - Уэлш Ирвин

Возраст, образ жизни и, возможно, другие обстоятельства почти стерли красоту в общепринятом смысле слова, но в том, что осталось, пульсирует энергия. Узкие голубые джинсы сидят на Стэрри отлично, а тот факт, что она в кедах, Леннокс отмечает только потому, что в пору его детства многие такие кеды носили. Леннокс смотрит то в темные глаза, то на серебристо-серый эффектный топ, едва скрывающий глубокую ложбинку между грудями.

Стэрри улыбается, будто не спеша оценивает Леннокса. Оценила, дала добро. Улыбка явно отрепетированная, но выдает ум и расчетливость, и Леннокс неожиданно для себя проникается уважением. Эта женщина видала виды. Впрочем, что-то подсказывает Ленноксу: ее сила в той же мере Богом данная, в какой и благоприобретенная.

«Она из категории переживших, — думает Леннокс. — Как же опошлено это слово. Я пережил рождественскую распродажу. Я пережил Холокост. Я пережила выходные в обществе свекрови. Я в детстве пережила сексуальные домогательства». Леннокс составляет собственный список: преступления на сексуальной почве, наркотическая зависимость, разлад в отношениях с любимой, крах карьеры, нервный срыв, жизнь.

Это слишком. Он устал переживать. Пора жить. Леннокс замечает ему адресованное нетерпение Робин.

— Не хотите ли выпить, девушки?

Они согласно кивают и озвучивают свои предпочтения. Бармен занят напитками, Леннокс чувствует, что его разводят на выпивку, но легкая обида вызвана только очевидной уверенностью Робин в том, что он, Леннокс, не понял ее маневра.

— А это Рэй из Шотландии, — улыбается Робин.

— Чем ты занимаешься, Рэй? — спрашивает Стэрри.

— Продажами, —- лжет Леннокс. В компании он никогда не говорит, что он — полицейский. Только если хочет от этой компании избавиться.

ДЕНЬ ВТОРОЙ  - 5 Две женщины Ч.2

Напиток за Ленноксов счет Стэрри принимает с кислейшей миной. Она подначивает Робин, чуть ли не толкает ее к Ленноксу. Улыбки у обеих заговорщицкие. Ясней ясного, по чьей инициативе тут все происходит, думает Леннокс. Жалкая иллюзия победы. Сколько он их перевидал, сколько женщин, с которыми ему приходилось сталкиваться по работе, тешилось такими иллюзиями.

«Анджела просила так мало. Похищение, изнасилование и убийство дочери раздавили ее. Но гнева не вызвали. Жизнь давным-давно одержала победу над Анджелой; Анджела вела себя так, будто ждала, и не только ждала — заслужила этот кошмар, будто только его и не хватало для полного комплекта. Смерть Бритни стала для Анджелы просто очередным несчастьем, довеском к уготованному ей бремени».

Отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями.

Какие действия подразумеваются под этим названием? Убийство. Изнасилование. Нанесение тяжких телесных повреждений. Похищение человека. Вооруженный грабеж. Конечно, такие преступления совершают главным образом люди социально обделенные. Но о скольких жертвах можно сказать то же самое. Слишком часто жертву и преступника сводят похожие обстоятельства.

— Шотландия, наверно, замечательная страна, — произносит Стэрри.

Акцент, интонация, выбор слов типично американские.

— Не жалуемся, — натягивает улыбку Леннокс.

— А ты будто всё еще там. Знаешь, почему среднестатистический мужчина заходит в первый попавшийся бар и тратится на коктейли, вот как ты сейчас? Причина обычно только одна.

И эта причина — женщина.

Анджела Хэмил. Труди Лоу.

— Женщина, говоришь. Кстати, женщины и тут имеются, — острит Леннокс.

— Ну, и как же нынче идут продажи? — поет Стэрри.

Формулировка безобидная, подтекст не вызывает сомнений.

— Недурно идут. Сама, небось, знаешь, — подыгрывает Леннокс.

Взгляд у Стэрри провоцирующий: дескать, а дальше, чего замолчал? Не дождавшись продолжения, она спрашивает:

— И чем же ты торгуешь?

— Я, когда расслабляюсь, о работе не говорю. Замечу только вот что: не товар имеет значение, а покупатель.

У Стэрри от этой двусмысленности вспыхивают глаза. Она снова толкает локтем свою спутницу, Леннокс пытается уяснить смысл игры. Девушки явно делят его, причем с энергичностью давних соперников, успевших извалять и отмутузить друг друга в душном спортзале.

— А ты прикольный, — хихикает Робин.

Леннокс видит, она пьяна, пожалуй, они обе пьяны, только Стэрри лучше держится.

Разговор идет своим чередом, Леннокс выработал сопротивляемость к американскому акценту — зазывность напускная, обусловлена манерой растягивать гласные — и теперь легко представляет этих женщин в любом замызганном пабе на окраине Эдинбурга. Робин явно курила всю сознательную жизнь; такое впечатление, что ее серая кожа и броская дешевая одежда притягивают сигаретный дым, сколько его ни есть в баре, как магнит — металлические опилки.