Том 5. Рассказы, юморески 1886 - Чехов Антон Павлович

Из переписки Чехова с Лейкиным известно, что в тексты некоторых рассказов были внесены редакторские изменения, что, как правило, вызывало недовольство Чехова. В случаях, когда самый факт и объем посторонней редактуры точно установлены, тексты Чехова освобождаются от результатов такого вмешательства (см. примечания к рассказу «Розовый чулок»^*).

В 1886 г. постепенно затухает, становится эпизодическим сотрудничество Чехова в московском журнале «Будильник». С марта по декабрь там были опубликованы лишь три рассказа: «На даче», «Нытье» и «Мой Домострой». В «Будильнике», правда, продолжали появляться фельетоны Чехова. М. П. Кленский высказывал предположение, что «Чехов, прекратив фельетоны „Осколки московской жизни“ («Осколки», 1885), участвовал <…> в фельетонах „О том и о сем“ («Будильник», 1886–1887)»^[24]. Новые исследования этого вопроса позволили установить действительную принадлежность Чехову ряда фельетонов и заметок «Будильника» (см. том XVI наст. изд.).

В начале 1886 г. в Москве братьями Е. и М. Вернерами был организован журнал «Сверчок». Определяя программу «Сверчка», Е. Вернер писал Чехову: «…„Сверчок“ прежде всего журнал исключительно юмористический, без всякой претензии на сатиру и бичевание общественных пороков. В этом отношении мы будем прямо противоположны с остальными журналами. Мы будем помещать легкие и смешные вещи, заботясь только об одном, — чтобы заставить читателя смеяться» (ГБЛ). С марта по ноябрь 1886 г. Чехов поместил в «Сверчке» шесть своих произведений: «Шуточка», «Светлая личность», «Драма», «Ах, зубы!», «Предложение», «Драматург». В последующие годы в этом журнале он уже не печатался.

Продолжалось деятельное сотрудничество Чехова в «Петербургской газете», начавшееся с мая 1885 г. В октябре 1886 г., не получив причитавшихся ему гонораров, писатель «поставил крест» на своем сотрудничестве в «Петербургской газете» (см. письма к Н. А. Лейкину от 7 и 23 октября 1886 г.). 29 октября С. Н. Худеков уведомил Чехова о прибавке — с 7 до 12 копеек за строку, после чего уже 3 ноября 1886 г. в «Петербургской газете» появился рассказ «Недобрая ночь», 10 ноября — «Калхас», и затем, как правило, каждую неделю печатался чеховский рассказ.

В настоящем томе помещено 26 рассказов, впервые увидевших свет в «Петербургской газете», а всего до 25 декабря 1888 г. Чехов напечатал в ней, кроме репортажей «Дело Рыкова и комп.», 112 рассказов.

В марте — декабре 1886 г. в юмористических журналах и в «Петербургской газете» Чехов продолжал печататься под своими обычными псевдонимами: А. Чехонте, Человек без селезенки, Брат моего брата, Рувер. Рассказы, опубликованные в «Новом времени», подписаны полным именем: Ан. Чехов. На книге «Пестрые рассказы», печатавшейся под псевдонимом «А. Чехонте», по настойчивому совету Д. В. Григоровича (письмо от 25 марта 1886 г.) была поставлена в скобках настоящая фамилия: «Ан. П. Чехов».

4

С середины 80-х годов талант Чехова, по наблюдениям критики, развертывался «с поразительной силой», и в его творчестве обозначились «новые настроения».

Настоящий том охватывает десять месяцев работы Чехова, в течение которых в печати появились критические отзывы о его более ранних произведениях, преимущественно о сборнике «Пестрые рассказы», вышедшем в свет в мае 1886 г. (см. том II наст. издания). Вся критика о произведениях данного тома появилась в последующие годы.

Современная Чехову критическая литература о нем представляла собой сложную и пеструю картину. Новаторские черты чеховского творчества, принципиально отличные от литературных вкусов предшествующего периода, не были поняты и приняты значительной частью критиков. Изображение обыденного, как бы вырванного из общих исторических условий, и притом в беспафосной «беспристрастной» манере, не путем пространных описаний, а при помощи характерных деталей, отсутствие остроэффектных сюжетов и внешне узкие границы изображаемой действительности, — всё это было непривычно и ново, особенно для представителей старшего поколения литераторов, воспитанных на иных литературных образцах. Поскольку в произведениях Чехова не было динамичных происшествий и крупномасштабных событий, — не видели в них и глубокого содержания; не понимали новаторской поэтики Чехова, шедшей вразрез с канонами, казалось бы, прочно установившимися в литературе; не замечали того, что беспристрастность писателя, — как правило, лишь кажущаяся, — своеобразная форма правдивого, объективного изображения действительности.