Ногти - Елизаров Михаил

Сам не зная почему, я ударил доктора в живот. Он влетел в стеклянный шкафчик, рассыпая трупные инструменты и выдавленные стекла. Я подскочил к доктору и несколько раз пнул его ногой.

— Хватит с него, — вдруг сказал охранник. — Убьешь, а он нам еще пригодится.

Дергающийся на полу доктор давился ругательствами, выдувающими на губах розовые пузыри. Скрюченной рукой он вытер со скулы кровавую липкость и посмотрел на охранника с вопрошающей ненавистью.

— Это друг босса, — вяло объяснил мой срыв охранник, — у него горе. Право имеет.

Доктор перевалился на колени и, опираясь на кулаки, попытался приподняться. В такой обезьяньей позе он восстановил равновесие, встал и шатко поплелся к умывальнику.

Я подошел к свертку на столе и распеленал в том месте, где угадывались очертания головы.

На меня взглянул мертвый Бахатов. Он очень отличался от себя спящего. Новый профиль Бахатова был лимонно желтым, с оттопыренным, как у подстаканника, ухом. Я коснулся пальцами его лба и почувствовал холод внутри Бахатова. Этот холод показался мне единственно живым в Бахатове, потому что он, подобно электрическому току, проник в меня и подморозил мои внутренности. В одну секунду мы стали одинаково ледяными.

— Когда он скончался? — спросил я.

— Вчера ночью, — фыркая водой, сказал доктор.

— От чего он умер?

— Приступ гипертоксической шизофрении, — доктор уже умылся и смотрелся вполне сносно, будто измученный флюсом, — а проще говоря: отек мозга.

— Его можно было спасти? — я спрашивал без провокационного подтекста.

— Пожалуй, нет, — честно ответил доктор, — слишком поздно привезли.

На открывшейся шее Бахатова я увидел синий полумесяц. Точно такой же, симметрично расположенный, я нашел с другой стороны шеи. По краям синяки были более крупными, посередине — мелкие и частые. Вместе они напоминали след от собачьего укуса.

— А это откуда взялось?

— Это? — доктор склонился над Бахатовым. — На укус похоже, да? Сосуды лопнули. Бывают и не такие узоры.

Доктор повернулся к охраннику: — Вы труп сейчас заберете? Если заберете, мы его подготовим.

— Готовьте, — сказал охранник. — Вот его одежда, — из своего кейса он достал черный костюм с разрезом на спине, — переоденьте покойника.

Доктор вышел за помощниками и скоро вернулся в сопровождении двух санитаров. Они ловко обнажили Бахатова. После смерти ему не скрестили руки, а уложили по швам, как солдату.

На правой руке ногти были полностью обкушены, на левой оставались два ногтя — на указательном и большом пальцах — адова мука Бахатова. Я не мог вернуть ему жизнь, но в моих силах было успокоить его на том свете, избавить от вечно грызущего пса.

Благодаря проворству санитаров, Бахатов вскоре лежал нарядный, как жених. Доктор принес длинный полиэтиленовый мешок на змейке.

— Подождите несколько минут, — сказал я, — если не трудно, оставьте меня с моим другом, я хочу побыть с ним наедине.

Славик сразу убежал вместе с санитаром, чтобы тот показал, как подогнать машину прямо под морг. Доктор и второй санитар сказали, что сходят за носилками. Охранник собирался ехать в крематорий — там мы договорились встретиться — и тоже вышел.

Я присел слева от Бахатова. Интуиция подсказывала мне, что я поступаю правильно. Я взял в свою ладонь кисть Бахатова, холодную как зимний булыжник, и немного погрел. Я убедил себя, что собираюсь сделать акт не более страшный, чем облизывание сосулек, обхватил ртом первую фалангу с ногтем на указательном пальце Бахатова, пристроил зубы и начал по миллиметру откусывать выступающую роговую кромку.

У ногтя не было вкуса. Уже поэтому долг перед Бахатовым казался мне простым и необходимым. На большом пальце ноготь вырос гораздо тверже, и мне пришлось повозиться, прежде чем я отгрыз его. С кривыми сабельными обломками во рту, я мысленно простился с Бахатовым, пожелал ему счастливой смерти и выплюнул огрызки. Далее, повинуясь какому-то наитию, я осмотрел шею Бахатова. Как я и рассчитывал, собака отпустила его.

Вернулись доктор и санитар. Бахатова уложили в мешок и погрузили на носилки. На пороге мертвецкой я оглянулся. Свет был выключен, но на столе, где минуту назад находился Бахатов, суетилась и ворочалась черная тень, слышалось царапанье когтей по цинку и тихое урчание, а потом над столом зажглись и повисли две красные искры.

Мы выехали за город. Через некоторое время я увидел здание крематория, похожее на уютный заводик с изразцовой нарядной трубой. Возле ворот нас ждал охранник и местный сотрудник. Он вежливо сказал: — Проходите, пожалуйста, в церемониальный зал, там вы сможете проститься с усопшим.