Прощание с весельем - Самохин Николай Яковлевич

РАССКАЗ О ПОПЫТКЕ НАПИСАТЬ ОБЪЕКТИВНЫЙ РАССКАЗ

Началось все с того, что меня покритиковали. Неодобрительно отозвались о моем творчестве. И не кто-нибудь — читатели. Правда, не целый читательский коллектив, районное, допустим, общество книголюбов, а только одна дама. Но — тем не менее…

Дело было на литературном вечере. Уже по окончании его, как водится, мы с еще двумя коллегами автографы давали. Сидим за столом, носы уткнули и строчим. А читатели вокруг толпятся. Кому повезло — перед нами позицию захватил, кому не повезло — тот сзади, через плечи книжки протягивает. Мы сидим, работаем в поте лица. Иногда собственные наши книжки попадаются, а больше подкладывают разных не членов Союза писателей — Тургенева, Толстого, Чехова. Протягивают также открытки, школьные тетрадки, календарные листочки. Головы поднять некогда.

И в такой напряженной обстановке вдруг слышу за спиной шепот. Какая-то женщина советует своей подружке: «Ты вот у этого, у этого автограф попроси!» — и называет мою фамилию. А подружка, ничуть не стесняясь, довольно громко ей отвечает: «Да ну его! Не люблю. Назидательный он очень. Все учит и учит: как улицу переходить, с какого конца рыбу чистить, что черным считать, а что белым… Как будто мы дальтоники. Или — дети малые. Теперь так не модно писать. Надо большую свободу предоставлять читателю. Объективную картину мира создавать. Возьми, например, Габриэля Маркеса…»

Очень меня это, нечаянно подслушанное, мнение кольнуло. Уязвило прямо-таки. Настолько, что, придя домой, я взялся свои прежние вещи перечитывать. Гляжу — и точно: что ни рассказ, статья, повесть — то мораль, призыв, назидание, тыканье носом. Местами, слава богу, хоть закамуфлированное, а местами — словно в меня какой бес вселился — пру напролом, как бульдозер.

— Да что же это такое? — всполошился я. — Ведь действительно замшел! Задубел, корой оброс. И сам не заметил как.

И решил я попробовать написать что-нибудь в современном стиле, объективное. Рассказ или повесть. Возьму, думаю, двух героев. Расставлю их, как благородных дуэлянтов, друг против друга. У каждого своя правда, внешне привлекательная. За которую я лично — молчок. И про то, кто мне лично более симпатичен, — тоже ни гу-гу. Ни малейшего намека. Пусть читатель голову ломает. Пусть ум вострит.

А еще лучше — возьму не двух героев, а героя и героиню. И так подам, чтоб непонятно было: любят они друг друга или ненавидят. Или — и то и другое вместе. Условия относительно двух одинаково привлекательных правд, само собой, оставлю.

То же самое и с описаниями разными — с пейзажами, с интерьерами: полная нейтральность.

Ну, приступил к работе. С героя начал. С пробуждения его.

«Как обычно, Иконников проснулся за пять минут до звонка будильника.

За окном было серое утро. Редкие капли дождя сбегали по стеклу, оставляя извилистые дорожки…»

Так, хорошо! Гладко!

Дальше я умыл Иконникова, побрил, причесал, галстук ему перед зеркалом повязал, напоил черным кофе и вывел на улицу.

«Дождик все еще продолжал накрапывать. Затем полил сильнее.

Иконников, сокращая путь, свернул под арку новой девятиэтажки. Шаги его гулко отдались под ее пустынными сводами…»

Затем я провел героя вдоль городского сквера. Сквер не был огорожен, деревья стояли вплотную к тротуару, и герой, спасаясь от дождя, какое-то расстояние прошел под их сенью. Под одним, особенно развесистым, Иконников даже постоял несколько минут, в надежде, что дождь поутихнет.

Дождь, однако, не редел, Иконников, подняв воротник плаща, пересек быстрым шагом мокрый проспект и нырнул в только что открывшийся магазин. Здесь он купил пачку сигарет «Космос», вышел в тесный тамбур и закурил, с удовольствием вдыхая табачный дым.

«…На застекленной двери магазина дождевые капли оставляли уже не извилистый след, а косой и стремительный…»

Ишь ведь, как могу, а!

Я собрался было уже повести героя дальше, но тут во мне что-то забуксовало…

Ну, побрился он — не порезался. Отлично!.. Зубная паста в тюбике оказалась не засохшей. Горячая вода в нужный момент течь не перестала — ладно, случается. Лифт работал как часики. Ох, что-то уже совсем благополучно! А как он у меня девятиэтажку миновал? «Шаги его гулко отозвались под ее пустынными сводами…»

Ну и что? Отозвались — и что дальше? Старушка на четвертом этаже, страдающая бессонницей, встрепенулась? Померещилось ей, будто покойный дед с ночного дежурства возвращается?.. Цветочный горшок от содрогания с балкона свалился?.. Или — как со мной однажды случилось — колено водосточной трубы оторвалось? Хорошо, я тогда не успел из-под арки вышагнуть. Оно в полутора метрах передо мной грохнулось. Весь дом переполошило. Люди на балконы повыскакивали, в чем были. Подумали, наверное, что два троллейбуса столкнулись…