Бедные-несчастные - Грей Аласдер

Аласдер Грей

Бедные-несчастные

ПРЕДИСЛОВИЕ

Врач, который повествует здесь о событиях своей молодости, умер в 1911 году, и читатель, если он не знаком с историей ошеломляюще смелых опытов шотландских медиков, может принять изложенное за нелепый вымысел. Но кто даст себе труд исследовать доказательства, приводимые в конце этого предисловия, едва ли усомнится в том, что во второй половине февраля 1881 года в доме 18 по Парк-серкес в Глазго под рукой гения хирургии человеческие останки превратились в живую двадцатипятилетнюю женщину. Правда, наш историк Майкл Доннелли со мной не согласен. Именно он обнаружил текст, составляющий большую часть этой книги, и я должен теперь привести историю его находки.

Семидесятые годы нынешнего века протекали в Глазго весьма бурно. Старые предприятия, которыми город был жив в прежние времена, перемещались на юг, а избираемые жителями власти по причинам, которые может разъяснить любой политический экономист, поощряли многоэтажное строительство и расширение сети городских магистралей. Элспет Кинг, хранительница исторического музея в парке Глазго-грин, помощником которой работал Майкл Доннелли, всеми силами старалась приобретать и сохранять остатки уходящей в прошлое местной культуры. Со времен первой мировой войны муниципальный совет не выделял историческому музею, известному под названием Народный дворец, средств для покупки новых экспонатов, из-за чего приобретения Элспет и Майкла почти полностью ограничивались тем, что удавалось забрать из зданий, предназначенных к сносу. На ковровой фабрике Темплтона, которую вскоре должны были закрыть, они арендовали склад, где Майкл Доннелли собирал витражные стекла, изразцы, театральные афиши, флаги распущенных профсоюзов и всевозможные исторические документы. Элспет Кинг порой приходилось своими руками оказывать Майклу помощь, поскольку прочий персонал составляли работники, присылаемые директором городской картинной галереи в Келвингроуве, и им не платили за извлечение редкостей из грязных и опасно ветхих строений. Элспет и Майклу, впрочем, тоже за это не платили, так что интересные выставки новых экспонатов, которые они время от времени устраивали, не стоили муниципалитету ничего или почти ничего.

Однажды утром в центре города, идя по своим делам, Майкл Доннелли увидел старые папки, сваленные в кучу на краю тротуара и явно предназначенные для вывоза и уничтожения соответствующей городской службой. Заглянув в эти папки, он обнаружил письма и документы начала века, которые остались от прекратившей существование юридической конторы. Новая фирма, унаследовав дела прежней, решила избавиться от ненужных бумаг. В основном они касались имущественных сделок между лицами и семействами, внесшими в свое время немалый вклад в жизнь города; случайно Майклу попалась на глаза фамилия первой женщины-врача, получившей диплом в университете Глазго, — фамилия, известная ныне только историкам движения суфражисток, хотя эта женщина была еще и автором фабианской брошюры об общественной гигиене. Майкл решил увезти папки на такси и на досуге просмотреть их содержимое; но первым делом он заглянул в помещение фирмы, которая выбросила их на улицу, и спросил разрешения. В нем было отказано. Главный партнер (известный адвокат и политический деятель местного масштаба, чье имя названо здесь не будет) заявил Майклу, что его рытье в бумагах есть наказуемое деяние, поскольку они не являются его собственностью и предназначены для сожжения. Он заявил также, что всякий адвокат призван хранить тайну клиента независимо от того, работает он сам с этим клиентом или нет, жив клиент или умер. Он сказал, что единственный надежный путь сохранить старые сделки в тайне — уничтожить следы их заключения, и если Майкл Доннелли унесет хоть что-нибудь из кучи документов, ему будет предъявлено обвинение в краже. Так что Майкл оставил кучу как она была, за исключением одной вещицы, которую он машинально сунул в карман еще до того, как узнал, что такие поступки караются законом.

Это был пакет с печатями и выцветшей надписью коричневыми чернилами: Собственность Виктории Свичнет, доктора медицины. / Вскрыть старшему из внуков или иных прямых потомков после августа 1974 г. / Ранее не вскрывать. Рука нашего современника, вооруженная шариковой ручкой, перечеркнула крест-накрест эти слова и надпись под ними: Прямых потомков в живых не имеется. С одной стороны печать была сломана и пакет разорван, но тот, кто это сделал, счел лежащие в нем книгу и письмо столь неинтересными, что небрежно сунул их обратно, так что края их торчали из пакета и письмо было не сложено, а скорее скомкано. Отъявленный ворюга Доннелли внимательно обследовал содержимое пакета в хранилище Народного дворца во время обеденного перерыва.