Двойное дыхание (сборник) - Соломатина Татьяна Юрьевна

Татьяна Юрьевна Соломатина

Двойное дыхание (сборник)

Приёмный покой

Врачебный роман

• Соавтору моей жизни – Илье Соломатину

Пролог

• ПРЕДВЕСТНИКИ
• Чем усмиряют
• суету голов,
• отчаянных порывов жизни,
• снов,
• не временем ли?
• Нет.
• Не мыслью?..
• От суеты до вечности
• исход
• один –
• познанию обречённый принцип -
• не эталонный замыслов черёд,
• но раритет свободы чистой,
• неизмеримый, как полёт
• над пунктом при-бытия.
• И всё же близкий
• в движении
• скольжению сфер
• и дерзкий,
• как низведённый Люцифер,
• и тут же разумением детским
• покладист, чист и смел
• в свободе от-бытия.

«Ежедневное практическое применение жизни, не как состояния, но как подсознательного стремления, рано или поздно приводит к моменту, когда состояние как таковое оказывается, очевидно, лишним. Зато стремление очищается, кристаллизуется и заполняет собой всё то, что раньше представлялось всем и много более того».

Она опустилась в кресло.

Как же меня зовут? С тех пор как родился внук, я стала равнодушна к своему имени. Вот если бы внучка – было бы приятно, если её назвали в мою честь. Хотя какая же это глупость – «называть в честь». Что я знаю о чести? Честь – честность – чествовать – честолюбие… Словесная чесотка.

С книгами легче, чем с живыми людьми. Они никогда не перебивают. И говорят то, что говорят, – не более. Они смиренны, как должно, и честолюбивы – насколько позволительно. Они – паруса. А живые люди – якоря. А если и паруса – что большая редкость, – так что толку – у них свои направления. А то и система координат. И как понять, призван тот лишь служить вселенскому принципу многообразия и неповторимости и Бог присматривает за ним, как и за всеми, или сам он присматривает за Богом, творя Славу Мира?..

Я же верю в Бога?

Не помню. Не знаю. Кто она, эта вера? Женское имя.

Как же всё-таки меня зовут? Очень простое имя. Очень короткое слово…

Но сегодня так много слов приходило. И значения их полнее, яснее. Но не звучанием, не значимостью. Нет. На самом деле их вообще нет.

За словами я чувствую толчки. И пульсирующие каналы. А тем – другим – нравятся тоннели. А что тоннель – дырка, колодец? Чушь! В тоннелях не может быть толчков – только скрежет. Ничто не может быть несвободным, неоткрытым. А толчки – они мягкие, нежные. Как объятия. Но откуда я это знаю? Предощущение? Мы лишены любого знания, пока живы, и лишь умирая… Да нет… Неужели это так?.. Господи, как же люди глупы! Ведь всё наоборот! Я знаю! Знаю! Никто не говорит об этом не потому, что не может, – «уже не может», как они любят акцентировать, – а потому, что НИ К ЧЕМУ! Да и НЕТ СПОСОБА ГОВОРИТЬ ОБ ЭТОМ!

Почему большинство кричит, когда рождается? Ах да – первый вдох. Суть – крик, расправить лёгкие. Так говорят. Но иные – молчат. Их считают слабыми. Или больными. Мой внук не сразу закричал. Да и не закричал, а грустно заплакал. Более сильного человека я не знаю. И он – моё продолжение.

Смерть тише рождения. Может, поэтому нам кажется, что она и сильнее рождения? Многие ли кричат, умирая? Иногда думается, что жизнь – это этап. Причём в буквальном смысле – для кого всего лишь Москва – Наро-Фоминск, а для кого и в кандалах пешим ходом до бескрайних просторов Сибири. Мы не помним своего рождения. Мы не будем помнить своей смерти. Лишь толчки и каналы. Бесконечное путешествие по бесконечным каналам. Толчки и каналы. Уходы и приходы. Прощания и встречи…

Одно их роднит – и рождающиеся, и умирающие воспринимают мир прямо.

Надо ли всё объяснять? Слова – для грешников. Для мытарей. Для писателей. Вот пусть и пишут. А я почитаю. В путешествие всегда лучше отправляться налегке – с книгой. Среди множества слов всегда найдётся парочка действительно важных и хотя бы одно главное. «Слова, слова… Я был богат словами. Слова ушли, их заменило знание простых вещей в природе человека…»

И я их уже почти не чувствую… Не ощущаю? Не помню?..

А зачем помнить то, что ОДНО?! Глупая человеческая привязанность – пытаться запомнить многообразие единого!