Хроника пикирующей старости – 2 - Олеандров Олеандр

Старики очень хотят этого. Поэтому они тщательно создают свой закрытый мир где нету ничего кроме красоты и гармонии.

И доступ незнакомым людям – туда запрещён.

Ибо они могут нарушить этот мир.

Но если же они впустили туда кого-то, и он действительно своими личными проблемами разрушает их мир – то старики теряют смысл в дальнейшем продолжении жизни. И быстро уходят.

Но вернёмся – к миру гармонии и красоты.

Когда старики начинают создавать его – они прежде всего вспоминают про дачу за городом. Подальше от детей, внуков, и всех городских проблем.

А найдя такую дачу – они делают из неё укромный уголок куда не часто приглашают гостей.

Именно там начинается поиск гармонии между счастьем и покоем.

Знаешь ли ты, читатель, который сейчас молод и здоров – какое счастье когда челюсть работает? Когда голова не кружится? Когда колени разгибаются? Когда кровяное давление в норме и сердце стучит ритмично?

А впрочем – зачем тебе знать это сейчас?

У тебя сейчас другие радости.

А о про которые я рассказываю – ты узнаешь, лет через 40.

Вот и автобусная остановка.

Мы останавливаемся рядом невдалеке.

Видишь, вон ту молодую девушку? Пошли. Я покажу тебе её румянец!

Обожди! Куда ты уставился? На её ноги? Понимаю … понравились наверное … красивые.

Ох уж эта молодость!

У нас, стариков, не принято так нахально разглядывать ноги у женщин! И вспомни – я обещал тебе только румянец.

Так что медленно подходим и становимся от неё чуть сзади.

– Что? Что ты опять шепчешь мне в ухо? Какой у неё размер бюстгальтера?

Откуда я знаю? Прости… я на такие вопросы не отвечаю. И вообще, ты отвлёк меня – я любовался изгибом линии её шеи …

Давай, заходи в автобус.

Что же теперь тебя интересует? Много ли у неё под платьем одето?

Я не хочу даже этого слышать.

Заходи в автобус. Мы становимся сзади неё. Сейчас ты увидишь девичий румянец.

Вот и он. Правда красивый?

Что?? Что ты ещё придумал? Зачем ты трогаешь её руку? Гладишь пальцы? Заглядываешь в глаза? Зачем улыбаешься при этом?

Тебе недостаточно было румянца?

Ну конечно! Молодость! Непредсказуемая и нетерпеливая!

Чего же я хотел? …

Что??? Девушка отвечает тебе?

Ну да, она ведь тоже молодая …

И ты уже касаешься рукой её талии … ощущаешь какая она гибкая и стройная …

Шепчешь мне что не знал что в прошлом – девушки были такие прекрасные и сексуальные! ….

Ну что же, пожалуй наш эксперимент на сегодня закончим.

Возвращайся к себе в будущее, мой дорогой читатель!

И запомни последнее. Старики – не понимают молодых.

А молодые – стариков.

И хоть я люблю тебя – но так должно быть.

Так было.

И так будет.

Только никто знает – к сожалению это? Или к счастью?

Мимолётный сон

– Эти негодяи хотят опустить прожиточный минимум для населения ниже черты бедности! …

Она стояла на трибуне и её щеки пылали от праведного гнева. Премьер-министр была сегодня особенно хороша.

Генри сидел в парламентской зале, в ложе для прессы и протягивал ноги под стулом что-бы мышцы расслабились. А тем временем премьер с трибуны раскалялась:

– И я не позволю им и дальше издеваться над народом. Мы должны объявить референдум о доверии к парламенту и….

Генри с трудом спрятал зевоту – вчера в казино он выпил столько шампанского!

.. Позор им! .. Только перевыборы! … – Доносилось с трибуны.

Генри лениво стал разглядывать премьершу – щеки красные, пылающие.

– Интересно, какая она в постели?

Окинул взглядом её фигурку – талия узкая, ноги спрятанные под юбкой были чуть полноваты судя по выглядывающим щиколоткам.

– И этот человек под названием президент – позорит это высокое имя! – Голос премьерши зазвучал ещё пронзительнее.

Полноватые ноги Генри не любил.

И сузив глаза он стал концентрировать их на груди премьерши. Красивые … налитые. Качаются в такт её голоса … забавно.

Премьерша как будто не замечала его наглого взгляда из ложи прессы.

Повернувшись к портрету президента она вдруг перешла на какой-то сплошной истерический крик. – Посмотрите! Он же просто пустое место! .. Ничтожество! … Вакуум! …

– Как же она верещит! – Недовольно подумал Генри и сморщился. В последний раз на него так верещала первая жена, но это было давно – ещё до свадьбы: