Кровавый меридиан - Маккарти Кормак

Рядом оказался совершавший полуночный обход судья, тоже абсолютно голый, — такие встречи происходили чаще, чем можно было предположить, иначе кто бы выжил после попытки перейти реку ночью, — он бросился в воду, схватил тонувшего идиота, вытащил его за пятки, как огромная повивальная бабка, и стал шлёпать по спине, чтобы вытекла вода. Этакая сцена рождения, или крещения, или иного ритуала, не включённого ещё ни в один канон. Он выжал из волос голого и всхлипывающего придурка воду, взвалил его на спину и принёс в лагерь, где тот снова оказался среди старых знакомых.

XIX

Вообще-то доктор направлялся в Калифорнию, и паром ему подвернулся, можно сказать, случайно. В последующие месяцы он накопил значительное богатство — золото, серебро, драгоценные камни. Вместе с двумя работниками он поселился на западном берегу реки в обмазанных глиной каменных стенах незавершённого крепостного сооружения на склоне холма, выходившего на пристань. Помимо пары грузовых фургонов он унаследовал от отряда майора Грэма ещё и горную гаубицу — бронзовую двенадцатифунтовку с жерлом размером с блюдце, — и это орудие стояло на деревянном лафете, никому не нужное и незаряжённое. В неустроенных докторских апартаментах они и сидели, попивая чай, — доктор, Глэнтон, судья, а также Браун и Ирвинг. Описав доктору несколько своих приключений с индейцами, Глэнтон настойчиво посоветовал ему укрепить позицию. Доктор возражал. Он уверял, что неплохо уживается с юма Глэнтон без обиняков заявил, что индейцам доверяют только глупцы. Доктор покраснел, но придержат язык. Тут вмешался судья. Он спросил, считает ли доктор, что эта кучка пилигримов на противоположном берегу находится под его защитой. Доктор подтвердил, что действительно так считает. Говорил судья убедительно и озабоченно, и когда Глэнтон со свитой спускался с холма, чтобы перебраться через реку и вернуться в лагерь, он уже имел разрешение доктора на то, чтобы укрепить холм и зарядить гаубицу, для чего бойцы принялись переливать оставшийся свинец, пока не получили почти полную шляпу ружейных пуль.

В тот вечер они зарядили орудие примерно фунтом пороха и всеми отлитыми пулями и перетащили его на выгодную позицию, откуда открывался вид на реку и переправу.

Два дня спустя переправу атаковали юма. Причаленные у западного берега реки шаланды выгружались, как обычно, а пассажиры стояли рядом и забирали свои вещи. Дикари появились из ивняка без предупреждения, конные и пешие, и толпой устремились к парому. На холме у них над головой Браун и Длинный Уэбстер развернули гаубицу, установили её, и Браун ткнул в запальный канал горящей сигарой.

Даже на такой открытой местности выстрел прозвучал невероятно громко. Гаубица подпрыгнула на лафете и, окутанная дымом, с лязгом откатилась назад по утоптанной глине. На пойме под фортом выстрел произвёл страшный ущерб: около дюжины юма лежали мёртвыми или корчились на песке. В их рядах раздавались жуткие вопли, а в это время из прибрежных зарослей вверх по течению вылетел Глэнтон с отрядом и устремился на индейцев, которые разразились криками ярости от такого предательства. Лошади юма стали сбиваться в кучу, индейцы вертелись на них в разные стороны, пуская стрелы в приближавшихся верховых, и падали наземь под залпами пистолетного огня. Тем временем высадившиеся на переправе уже вытащили оружие из багажа и открыли огонь с колена, а женщины и дети залегли, распростершись среди сундуков и ящиков. Лошади индейцев с визгом вставали на дыбы и метались по сыпучему песку, раздувая ноздри и вращая закаченными глазами, оставшиеся в живых помчались обратно к ивняку, оставив на поле сражения раненых, умирающих и мёртвых. Глэнтон и его люди никого не преследовали. Они спешились и на глазах у пассажиров парома стали расхаживать среди лежавших людей и лошадей, методично приканчивая pi тех и других выстрелом в голову и снимая скальпы.