Чертово колесо - Гиголашвили Михаил

Поле, нагретое за день, хранило тепло, медленно остывая. К ночи пряный запах еще окреп, сгустился, пыльца роились, как мошкара, лезла в нос и рот, порошила глаза. Ладо, работая без остановок, ожесточенно набрасывался на крупные головки, случалось, даже подпрыгивал за ними. Будоражащее опьянение завладело им. Он словно под гипнозом смотрел на большие головки, ясно торчащие на фоне лунного неба, выискивая среди них самые породистые.

Постепенно мысли оставили его. Он оказался на малом пятачке сознания, мир сузился до шуршания кустов. Ладо смутно ощущал свою слитность с этим шумом, похожим на прибой или ветер. Чудились какие-то смутные вскрики, хохоточки, шепотцы, сонное бормотанье — будто все огромное поле было заполнено людьми, тихо делавшими что-то тайное и постыдное.

Так прошло часа два. Мацали без отдыха, изредка перекликаясь. Байрам вел их вдоль дороги, чтобы, если что, перескочить в кукурузу.

Ладо работал ритмично, с головой уйдя в дело: раз — хватал головку, два — крутил ее в ладонях «до холодка», три — отпускал. И так без остановки. У него открылось второе дыхание, он не чувствовал ни усталости, ни боли в ладонях. «Что это со мной? Я как робот!» — удивлялся он, не понимая, что виной тому — реющая пыльца, которая делала его пустым и невесомым.

Вдруг он услышал отдаленный шум мотора. Замер. Так и есть… Откуда-то едет машина… Он различал сочное, утробное шуршание шин по гравию и обливался холодным потом. Этого еще не хватало! Звук мотора усилился. И вдруг совсем близко от Ладо раздался громкий хруст и треск, будто где-то ломился сквозь заросли крупный зверь. Треск и топот, усиливаясь, явно направлялись в его сторону.

Он стоял в оцепенении, опустив руки. Бежать было некуда. Потом разом все стихло. Через пару минут в этой напряженной тишине, готовой вот-вот опять треснуть, все услышали негромкий голос Гуги:

— Эй, Байрам, Анзор! Где вы?

Где-то в стороне заливисто заматерился Байрам, зло зацокал Анзор. Стали перекликаться:

— В чем дело?

— Що такэ?

— Що случылось?

Выяснилось, что это Гуга решил приехать, помацать. Вот болван! Чуть под лимонку не попал. Его дружно выругали длинным безответным матом. Стали выяснять, кто это кинулся, как кабан, через заросли — этот треск, такой непонятный, испугал больше, чем шум мотора. Никто не признавался. Гуга сокрушенно молчал.

— Какой там мацать тебе! Ты водила, а у водилы руки чистые должны быть — вдруг придется гадюкам права показать или что… Да и мацать уже нельзя — роса ложится.

Собираться пора, уходить, — сказал рассерженный Байрам.

Роса действительно покрыла растения — мацать стало трудно: ладони скользили по влаге. Все начали что-то делать: кто отряхивался, кто стелил газеты, кто уже катал шарики.

Одеколона не оказалось, пришлось мыть руки пивом. У всех на ладонях были остатки коросты. Но все хотели поскорее уйти, поэтому не стали дочиста оттирать руки, да и нечем… Пиво допили.

В машине их разморило. Было четыре часа утра.

Когда проезжали мимо косилок под навесом, Байрам, попросив на минутку притормозить, выскочил и быстро вернулся с полиэтиленовым пакетом, доверху набитым конопляной трухой и головками.

— Косилки в сарай замкнули. Нет времени возиться отмыкать. Да и сторож может появиться. Вот, что в стогу нашел, то и взял.

— Мокро, — потрогав труху, сказали «витьки».

— Ничего, на чердаке высушу.

Темное безлюдное шоссе убаюкивало. Анзор закутался в куртку, накинул на голову капюшон. Байрам клевал носом, обнимая пакет. Остальные, кое-как пристроившись дремать, изредка обменивались фразами, передавая друг другу очередную мастырку.

Неожиданно впереди забрезжил, а потом замаячил какой-то свет. Вскоре он принял очертания прожектора на будке ГАИ.

— Пост! — с беспокойством очнулись «витьки». — Николы тут лампа не зажигалы. Та там повно ментив!

— А? Что? Где? — завозились все, увидев впереди машины на обочине, фигуры милиционеров и полосатые жезлы в их руках. И поняли как-то разом: — Рейд!

— Пакет! Руки! Мацанка! Факты! Лимонка!

Машина была уже метрах в трехстах от поста. Вперед вышел пузатый гаишник и поднял руку с жезлом.

— Сделай вид, что тормозишь, а потом гони! — прикрикнул Анзор.

Гуга начал сбавлять скорость и, когда машина оказалась в нескольких метрах от гаишника, рванул. Обернувшись, все разом увидели, как несколько фигур бросились к «канарейке», на которой сразу завертелась синяя мигалка и зловеще вспыхнули галогены. «Канарейка» сорвалась с места в погоню.