Оскорбление нравственности - Шарп Том

И наконец, чтобы окончательно успокоить последние угрызения совести, коммандант вспомнил о судьбе своего деда, убитого англичанами после сражения у Паардебурга.

«Око за око, зуб за зуб», — подумал коммандант и приказал водителю сделать остановку около полицейского участка в Веезене. Там он настоял на том, чтобы к нему немедленно прибыл командовавший этим участком сержант.

— Полковник Хиткоут-Килкуун коммунист?! — переспросил сержант, появившийся в конце концов прямо в пижаме. — Нет, это какая-то ошибка!

— Информация, которой мы располагаем, доказывает, что он — саботажник, подготовленный британской разведкой, — заявил коммандант. — Вы проверяли, чем он занимался в годы войны?

— В годы… — начал было сержант, и тут до него дошло, какую ошибку он допустил. — Нет.

— Я оставляю себе копии всех документов, какие отсылаю в штаб службы безопасности. На всякий случай: вдруг они там потеряют, — сказал коммандант.

— Поразительно, сколько раз они теряли документы, которые я им посылал. — Коммандант обвел комнату взглядом, в котором легко читалось одобрение. — Мне нравится, что у вас тут порядок, сержант. Пора двигать вас дальше. Главное, не забывайте оставлять себе копии своих донесений.

Коммандант вышел. Сержант только сейчас обратил внимание, сколь внушительные силы были брошены на арест полковника Хиткоут-Килкууна. На него это произвело потрясающее впечатление. Как бы для того, чтобы окончательно доказать, что полковник был коммунистическим подрывным элементом, прошедшим подготовку в английской разведке, со стороны «Белых леди» раздались вдруг звуки перестрелки. Коммандант Ван Хеерден поспешно нырнул в броневик, а сержант вернулся к себе в кабинет и сел за машинку составлять донесение о полковнике. Задача оказалась проще, чем он ожидал, благодаря забывчивости комманданта, впопыхах оставившего на столе копию собственного донесения на этот счет.

Колонна бронемашин тронулась дальше, а сержант остался излагать на бумаге свои подозрения. Дата на документе свидетельствовала, что его доклад был отослан еще полгода тому назад.

— Лучше поздно, чем никогда, — подумал сержант, ударяя по клавишам пишущей машинки.

Такой же точки зрения придерживался и водитель такси, на котором ехала миссис Хиткоут-Килкуун.

— Лед на дороге, — ответил он на ее просьбу ехать как можно быстрее.

— Чепуха, — возразила миссис Хиткоут-Килкуун, — ночь теплая.

— Здесь прошла буря с градом, мадам, и теперь на дороге и остатки града, и грязь. Чертовски скользко. — и в подтверждение своих слов на следующем повороте он пустил машину слегка юзом.

— Если слетим с обрыва, вам ведь от этого пользы не будет, — сказал водитель, выравнивая машину на дороге.

Сидевшая на заднем сиденье миссис Хиткоут-Килкуун была уверена, что пользы ей теперь вообще ждать неоткуда. Легкая неуверенность, всегда сопровождавшая ежемесячную процедуру выбора новой прически, сменилась приступом мучительнейшей неопределенности. Одно дело мелодраматические полупризнания, добавлявшие некоторую остроту в скуку повседневной жизни. И совсем другое — кавалькада броневиков, грузовиков с вооруженными полицейскими и своры служебных собак. «У него слишком много достоинств», — подумала она, вспоминая во всех подробностях причины, вызывавшие такую озабоченность со стороны ее любовника. Масштабы его реакции свидетельствовали о чрезмерной его преданности ей, не говоря уже о пугающем отсутствии чувства юмора.

— Я ведь только пошутила, — прошептала она. Слова таксиста заставили ее заволноваться еще сильнее.

— Похоже, здесь прошла целая армия, — сказал он, с трудом ведя машину по дороге, вдрызг разбитой тяжелыми грузовиками. — Не удивлюсь, если выяснится, что тут даже танки прошли.

— А я так удивлюсь, — ответила миссис Хиткоут-Килкуун и, предчувствуя недоброе, уставилась вперед, в темноту.

Ее муж в этот момент тоже всматривался в темноту из гостиной особняка «Белые леди», и его предчувствия были даже еще более скверными. Внезапный громкий вскрик Маркизы, увидевшей за окном чье-то лицо, дал «Английской розе» возможность продемонстрировать рыцарский дух, призванный восстановить уверенность полковника в своих мужских достоинствах — уверенность, несколько подорванную отсутствием интереса к нему со стороны Маркизы.

— Я сейчас разделаюсь с этой скотиной! — воскликнул полковник и устремился к себе в кабинет со всей скоростью, какую позволяли тесные одеяния его жены. Через мгновение он выскочил оттуда со спортивным ружьем в руках. — Вот как надо поступать с теми, кто вторгается в чужое жилище! — заявил полковник и выстрелил в сад.