Кукольник - Кортес Родриго

— Я же говорил, что черная прячется здесь, — усмехнулся Луи и повернулся к остальным. — Хватай ее, ребята! И не смотрите, что она рыжая; у нее в роду все шлюхи, только с белыми и путались!

Парни возбужденно загоготали и повалили внутрь. И тогда один из караульных поднял мушкет на уровень груди и нажал на спусковой крючок.

Джонатан остановил повозку у моста через глубокий, но сухой овраг и переглянулся с Платоном. Именно здесь они припрятали целых восемь достаточно ценных кукол. Теперь настало время их забирать.

Платон принюхался и недовольно покачал головой.

— Здесь недавно курили.

Джонатан глянул вниз, на дорогу. Несмотря на сумерки, колея в сухой, накалившейся за день пыли была видна отчетливо, — здесь действительно кто-то недавно проехал.

— Вижу…

Они еще раз переглянулись и почти одновременно спустились с козел. Достали из-под сидений ломики и, настороженно поглядывая по сторонам, пошли к мосту. Здесь, в самом начале моста, под настилом и располагалось вырытое в сухой глинистой земле хранилище. Стоит откинуть на два-три штыка земли и снять подушку из хвороста, и можно будет забирать.

Джонатан первым подошел к началу моста, взялся за доску настила, потянул ее на себя, со скрипом оторвал и замер. В поясницу ему упирался холодный, определенно металлический предмет.

— Все, упырь, кончилась твоя веселая жизнь.

Джонатан медленно разогнулся. Из окружающих овраг кустов один за другим сыпались крепкие вооруженные мушкетами и пистолетами люди.

Он обернулся. Прямо перед ним стоял один из безвестных полицейских сержантов, из тех, что посменно охраняли его и Джудит от мулата Луи Фернье.

— Ты о чем, сержант? — спросил Джонатан.

— Это ведь твоя захоронка, — вместо ответа кивнул тот на оторванную доску. — Не смотри, не смотри. Я все знаю. Теперь не отвертишься.

Джонатан окинул взглядом обступивших его мрачных мужчин. Он знал их. Один — его собственный конюх О'Хара, второй — плотник Мидлтонов, еще двоих он видел как-то в толпе у парома.

— О'Хара! Ты что, мне не веришь? — крикнул он конюху. — Скажи своим друзьям, что это ошибка!

— Это твой папаша ошибся, когда не заплатил мне за объездку, — зло выговорил конюх.

«Не выскочить!» — понял Джонатан и стремительно оценил расстановку сил.

— А с чего это вы решили, что здесь моя захоронка? — начал наступать он. — Как вам вообще в голову взбрело, что здесь что-то запрещенное есть?

— Фергюсон догадался, — спокойно ответил сержант. — А теперь лапы вверх и вперед к повозке. Посмотрим, что ты там привез.

Джонатан кинул на Платона внимательный взгляд. Но раба тоже обступили со всех четырех сторон.

— Ладно, пошли, — кивнул он и, выронив ломик, медленно тронулся с места. Подошел к козлам, словно предлагая себя обыскать, стащил и сунул в руки патрульному свою куртку и тут же, сунув руку под сиденье, выхватил небольшую штыковую лопатку.

Лезвие вошло сержанту в шею, чуть ниже уха, парень выпучил глаза и начал оседать вниз.

— Давай, Платон! — взревел Джонатан и, едва увернувшись от свистнувшего над головой тесака, выхватил из-за пояса пистолет. Выстрелил, бросил… А тем временем обезоруженный Платон кружил в бешеном танце, не давая себя ни ударить, ни пристрелить.

Джонатан сделал выпад и, ткнув одного штыком лопатки в грудь, схватил раненого и, закрываясь им, как щитом, быстро огляделся по сторонам. Двоих он уложил сам, одного сумел зарезать выхваченной из ботинка бритвой Платон, один был в его руках. Оставались трое, его собственный конюх в том числе. И конюх уже поднимал с земли чей-то мушкет.

— Не надо, О'Хара, — посмотрел ему в глаза Джонатан. — Не выйдет.

— Посмотрим.

— Ну, как знаешь, — зло усмехнулся Джонатан, отбросил обвисающего в его руках добровольца и кинулся вперед.

На секунду все отшатнулись назад, Фернье тоже. Но дым от выстрела из мушкета постепенно рассеялся, а вместе с ним рассеялась и оторопь.

— Сволочь! Ты что наделал! — отчаянно заорал Фернье. — Ты человека, сволочь, убил!

— Всем назад! — выставил свой мушкет второй караульный, давая возможность напарнику перезарядить оружие. — Кто сунется — не жилец!

Добровольцы растерянно переглядывались. Никто из них не рассчитывал на сопротивление. И уж умирать из-за рабыни точно никто не хотел.

— Слушай, ты! — выкрикнул кто-то из толпы. — Мы в своем праве. А ты — убийца!

— Правильно, ребята! — вдохновляюще бросил через плечо Фернье. — Почему они прячут от нас эту мулатку? Это наш день!