Чертово колесо - Гиголашвили Михаил

— Чемодан! — кинулся к нему Пилия.

— Какой чемодан, чегой? — заквохтал швейцар, подслеповато щурясь.

Пилия схватил его мертвой хваткой за горло.

— Где чемодан? — прошептал он, зажав старческий кадык и ощущая запах пота от затхлого кителя.

Швейцар замахал руками. Пилия отпустил его. Старик зашелся в кашле.

— Чтоб тебе провалится, ироду! — выдохнул он. — Я и не разглядел… Тут твой чемодан, будь он проклят! Уборщица сигнал дала, что дирехтур обход делает, я и решил стащить в каптерку.

— Я тебе покажу каптерку! Где вещи?

— Вон, у тумбочки.

Подхватив чемодан и сумку, Пилия бегом спустился в зал ожидания и плюхнулся возле светловолосой женщины. Сидел несколько минут, остывая после шока, но ничего не получалось. Он попытался взять себя в руки. Неимоверно хотелось курить, но Пилия боялся покинуть чемодан или привлечь внимание.

Зал задыхался от жары. Где-то под потолком противно шлепали лопасти вентилятора. Напротив дико, как лошадь, всхрапывала слоноподобная старуха. Язык ее багровым обрубком свисал изо рта. Старуха мощно, надрывно дышала во сне, и мухи обильно ползали по ее лицу, пропадая в глубоких морщинах.

Пилия обреченно покачал головой — нелегкий путь ожидал его в это отпускное время… Женщина словно в ответ мило улыбнулась. Он тоже выдавил гримасную улыбку и решил немного поговорить с ней, памятуя о том, что сам во время рейдов меньше всего обращал внимание на флиртующие парочки. Выяснилось, что женщину зовут Ланда, она из Риги, а это ее дочь, Нарита. Они завели разговор, который постепенно стал даже немного занимать его, хотя Пилия ни на секунду не забывал о чемодане. Вдруг женщина сказала:

— Смотрите, что это там? — и показала взглядом в глубину зала.

— Где? — вскинул глаза Пилия и увидел, как наискосок от него, метрах в тридцати, двое милиционеров проверяют документы.

Один — лейтенант цыплячьего вида, другой — помоложе и покрепче, сержант. Было видно даже издалека, что им доставляет большое удовольствие бесцеремонно ходить среди уставших людей, требовать документы и нагонять страх. Вот они грубо потрясли за плечо спящего мужичка, жестами потребовали паспорт, а потом молодой сержант властно указал куда-то на пол. Мужичок полез вниз, и по его движениям стало ясно, что он открывает сумку или чемодан. Милиционеры глянули косо и пошли дальше.

— Что это они? — в замешательстве спросил Пилия у Ланды.

— Проверяют, — ответила она. — Убийств много, грабежей. Может, ищут кого…

— Патруль, — добавила дочь. — Ненавижу русских. Хуже немцев!

«Этого еще не хватало!» — подумал Пилия, воочию представив себе, что может случиться, если они откроют чемодан. И опять мысленно обратился к Богу: в секунду мелькнуло что-то неуловимое, какой-то клубящийся свет — ударил, ожег, осветил, отпустил…

Он всем корпусом повернулся к женщинам — в них он сейчас почуял единственное свое спасение.

Вот милиционеры ближе… Еще у кого-то попросили документы, указали на багаж: «Открыть!»

— Псы проклятые! — в сердцах произнес Пилия и стал что-то говорить Ланде, отчего та засмеялась.

Что он говорил — он не знал: говорилось само собой. Пилия только был уверен, что надо заставить ее улыбаться. Тогда со стороны будет видно, что женщина с ним в милом контакте и никакие проверки их не беспокоят. Ловят тех, кто нервничает и мечется. Она охотно смеялась. Пилия не смотрел в сторону милиционеров, но краем глаза фиксировал, что они тщательно прочесывают зал.

Вот они подошли вплотную… Лейтенант мигнул младшему на небритого моряка, а по Пилии прошелся малоприветливым взглядом.

«Какой он огромный!» — со страхом подумал Пилия про чемодан, который, казалось, сам вылез прямо к сапогам лейтенанта. Он хотел ногой задвинуть чемодан глубже под скамью, но удержался от этой глупости.

Сержант затряс моряка.

— Пьяный, что ли? — предположил лейтенант. Сержант принюхался:

— Не. Дрыхнет. Гражданин, здесь спать нельзя!

— Почему нельзя? — вдруг удивилась Ланда. — Здесь ведь зал ожидания! И отчего не поспать, если поезда на сутки опаздывают?

Пилия испугался, как бы ее вопрос не рассердил лейтенанта.

— А что, правильно — храпят, мешают! — льстиво поддакнул он, указывая на старуху. — Разве красиво? Антисанитария!

Старуха дышала во сне, как загнанная лошадь. Мухи беспрепятственно заползали в пещеру открытого щербатого рта.