Вызов врача - Нестерова Наталья

– Мне это безразлично.

– Неправда. Сама рефлексы восхваляла. Как должна реагировать молодая здоровая самка, если самцов-производителей уводят из стаи? Правильно – показать клыки и грозно зарычать. Переводя на цивилизованный язык, обозвать подобные отношения пошлыми и безнравственными. Причем если старый кобель окрутит молоденькую собачонку, общество поохает-поахает, но примет их. Опять рефлексы – самочка понести может, род продолжить, значит, все в ажуре. Между тем связи молодых людей с матронами тоже не редкость, но их в секрете, как правило, держат. Общественному мнению иногда кость подкинут – напишут о браках известных актрис или певиц преклонного возраста с юными дарованиями. Общество кость обмусоливает и желчью исходит. Но обрати внимание, как эти актриски преображаются, буквально светятся зрелой красотой, и талант их будто новое дыхание обретает, и глаз от них не отвести.

– Возрастная климактерическая гиперсексуальность, в народе называемая бешенством матки.

– В народе! – отмахнулась Мария Петровна. – Знаешь, как в народе дрын, которым груши околачивают, называют? То-то же! Вот вспомни, когда тебе было лет семнадцать-восемнадцать, не липли к тебе старые сорокалетние перечники?

Липли, и неоднократно, могла бы согласиться Ирина, но сочла за лучшее промолчать.

– Это категория мужиков, которые девушек после двадцати считают отжившим свое бракованным материалом. Козлы! Но как я удивилась, когда после сорока сорока пяти стали вокруг меня малолетки возникать и кружить. Я-то по наивности думала, младшему товарищу требуется совет опытного наставника. Как же, совет! Им любовь-морковь подавай, и все по-серьезному. Вот проживешь еще десяток лет, сама увидишь.

– Сомневаюсь.

– Правильно сомневаешься. Если в клушу превратишься, все заботы которой блины на соде или на дрожжах делать, никто на тебя не посмотрит. А сохранится огонь, малышня на него тучей полетит. Знаешь, сколько у Пушкина было любовниц старше его на двадцать и больше лет?

– Это у нас национальная забава: чуть что, Пушкиным прикрываться.

– У меня муж был доктором филологических наук, я тебе со знанием источников говорю.

– А я вам „со знанием“ могу рассказать об эдиповом комплексе, который Фрейд сформулировал. Если вас интересуют молодые люди с отклонениями психики, которые маму в детстве недолюбили, могу лишь соболезнование выразить. Биологией не интересуетесь? Нет? Так я вам сообщу, что шимпанзе целуются как люди. Половой акт совершают лицом друг к другу, что редко в животном мире. Вам ничего не напоминает?

– Это я шимпанзе? Сама ты макака!

– Состоялся милый обмен любезностями.

– Да разве я только о себе? Хочешь, расскажу о своей подружке-француженке? Мария Луиза, попросту Марлиз, бизнесменша, хваткая, умная, образованная тетка, старше меня на десять лет.

– Выслушаю, если позволите измерить вам давление.

– Черт с тобой, меряй.

Ирина достала манометр, закрепила манжетку на плече Степановой, стала нагнетать грушей воздух.

– Марлиз знаешь как я расшифровываю? Марксизм-лесбеизм. Нет, у нее с половой ориентацией все в порядке. Но Марлиз – активистка французского феминистского движения. Нормально?

– Да, давление нормальное.

Ирина вытащила фонендоскоп из ушей, сняла манжетку.

– Оно у меня всегда нормальное. Те олухи царя небесного не знали, что написать, и тиснули традиционное – нестабильная стенокардия. А у меня вместо сердца пламенный мотор.

– Разденьтесь, пожалуйста, до пояса!

4

Марии Петровне так не терпелось поведать о своей заграничной подруге, что сопротивляться она не стала, сняла блузку и бюстгальтер.

Тело ее, как и ожидала Ирина, было не старчески дряблым, а крепко налитым. Груди отвисли, но не болтались спущенными шариками. Однако при близком рассмотрении молочные железы Марии Петровны Степановой выглядели неэстетично. Человека, далекого от медицины, могли бы шокировать. Обе железы были исполосованы множественными рубцами, хотя старыми и бледными, но заметно кривыми и уродливыми.

„Сколько же ей опухолей удалили? – мысленно поразилась Ирина. – Гроздьями росли? А в карточке ни слова“.

Зайдя Степановой за спину, Ирина слушала легкие. На приказы – дышите глубже, не дышите – Мария Петровна внимания не обращала, рассказывала:

– Марлиз недавно приезжала, и состоялся у нас с ней презабавный разговор. „Мари, – говорит она, – посмотри, что происходит с женщинами после сорока пяти“. – „Что с ними происходит? – отвечаю. – Вкалывают как шахтные лошади – все по тому же кругу ходят и лямку тянут“. – „Не скажи, – возражает она. – У нас в среднем классе, у буржуа, четкие тенденции прослеживаются. Во-первых, очень много женщин находят утешение в алкоголе. Пьют тайно или явно, тихо или со скандалами, но регулярно. У процентов десяти второе истовое материнство – внуками занимаются. Еще у десяти на уме только бизнес, эти получают удовольствие от делания денег. Остальные варианты: светская жизнь, тряпки, путешествия или, напротив, домашняя рутина – сериалы, лишний вес, сплетни. Некоторые находят утешение в интимной связи с молодыми садовниками, шоферами и прочей обслугой“. – „Марлиз, – спрашиваю, – а ты сама-то как решаешь проблемы переходного возраста?“ Она рассказала, я со стула свалилась.