Чертово колесо - Гиголашвили Михаил

В этот момент раздался стук в дверь. Художник кинулся открывать. На пороге возник мужчина в возрасте, одетый в белоснежный костюм и черное шелковое кашне с узорами. Он снял темные очки, оглядел мастерскую, нашел глазами Серго и спросил у него упавшим голосом, брезгливо не переступая порога:

— Не приехали еще?

— Пока нет… Ждем.

Мужчина в растерянности сложил дужки очков.

— Что же делать? И не звонили?

— Нет.

— Клянусь двумя внуками, никогда в жизни больше с вами не свяжусь! Мальчишки! — покачал он седой головой и, не слушая объяснений Серго (это был его знакомый, какой-то чин из Совмина), вышел, громко хлопнув дверью и бросив напоследок: — Я буду у себя в кабинете.

— Рассердился! — сказала Анка.

— Рассердился, ничего себе! Пятьсот рублей дал, а лекарства нет. Вы бы видели его компанию — все уже дедушки, на тысячи берут… Сейчас, видно, у них кончилось, вот и обратился ко мне. А я подвожу, неудобно, — проговорил Серго.

— Да ты просто сломать оттуда надеялся, а лекарства нету и ломать неоткуда! — злорадно заметил Бати, опять берясь за телефон и передразнивая Серго: — «Неудобно»!

Серго махнул рукой, ничего не ответил. Все ходили из угла в угол. Изредка кто-нибудь приближался к окнам и с тоской осматривал пустой двор, где суетились воробьи, валялись разморенные кошки и две женщины развешивали белье на веревках. Разговаривать ни о чем не хотелось. Бати от нечего делать рассматривал картины на стенах, которые потускнели и местами даже закоптились от бесконечных варок.

— Продаешь их? — спросил он наконец. Художник замялся.

— Охота тогда тебе их малевать! Кому они нужны?

— Он для себя рисует. Что ты понимаешь?! — вступилась за Художника Анка.

— Ох, ты тут большой специалист по кларнету! Будешь еще много рассуждать! — злобно оборвал ее Бати.

— В живописи она мастер! — засмеялся Серго. — Ты спроси ее, куда она дела рисунки Гудиашвили, которые тот дарил ее бабке, известной пробляди?

— Куда она могла их деть? Проширяла, наверное…

— Она сделала с них копии, а подлинники продала евреям, которые в Израиль сваливали. Так?

— Так, — подтвердила Анка, и улыбка возникла на ее иссохшем лице. — Потом в Азию поехала, в Бохардын… Ну и ширялась же я там полгода!.. Прямо в маковом поле!

Все опять стали подходить к окнам, всматриваться в пыльных кошек, слушать, не грохочет ли машина Туги, которую по глушителю было слышно за версту. Духота стояла адская. Сырые стены не давали дышать. Из кухни воняло. Ожидание и неизвестность невыносимы. Вдобавок нет воды, туалет смыть нечем.

Так прошло еще около часа.

Вдруг Анка, стоящая у окна, крикнула:

— Приехали!

Все с грохотом повскакали, кинулись к окнам. Действительно, из запыленной машины устало вылезали Туга и Ладо.

— По рожам видно — пустые! — со злобой определил Бати.

— Не каркай! Неизвестно… Вон Туга будто улыбается!

— Какой там улыбается! Это у него в ломке мускулы не держат, — объяснил Тугуши.

— Хмурые идут оба, хму-у-рые…

— Плохо дело…

Войдя в подвал, Туга швырнул на стол деньги.

— Пролет. Никого нет. Сайд уехал в Кисловодск отдыхать. Вагифа забрали. Курбан в больнице, Сабира не нашли, Абдуллу ждали три часа — ничего не принес. На Красном Мосту полно псов из управления, хорошо еще, вены не проверили…

— Что же делать?

— Не знаю.

Анка принялась снимать фартук. Все подавленно молчали.

— Поеду к Изольде, может, там что-нибудь есть…

— Это в Мухиани,^[9] что ли? Опять часами ждать! — со слезами в голосе произнес Тугуши.

— Рабство, — пробормотал Серго, вытирая лысину.

Вдруг Бати, пристально смотревший на приехавших, зловеще сказал:

— А вы, ребята, в кайфе!

Туга смутился. Тут и другие увидели, что они почесываются и курят большими затяжками. Ладо ответил:

— У меня был чек от Нугзара. Мы по дороге заехали ко мне, в подвале ширнулись. Там и на двоих-то еле хватило.

Что было делать? Так бы мы до татар не доехали…

Что отвечать? Деньги — вот они. А опиума нет. Все подавленно молчали, только Бати что-то угрожающе бормотал сквозь зубы да тяжко ворочался на кушетке Черный Гогия.

4

После оперативки майор отпустил всех сотрудников, кроме двоих. Мака из угла отрешенно глядел в окно. Пилия сел за стол.

— Что нового по Кукусику? — спросил майор.