Перед тем, как он ее застрелил - Джордж Элизабет

Кендра убеждала себя, что у них с Диксом не любовь, ведь их разделяет пропасть чуть не в двадцать лет, и хорошо, что они расстались: теперь можно заняться серьезными делами. Но в отличие от головы сердце отказывалось этому верить. Сердце есть сердце. Со временем Кендра остановилась на фразе: «Это была страсть», что звучало правдоподобно.

Поскольку Кендра была поглощена своими мыслями, а Джоэл — стихами, только Тоби мог бы заметить перемены, произошедшие в Несс. Девушка продолжала делать то, к чему ее приговорил суд, но уже, как ни странно, без возмущения. Однако Тоби по-прежнему тешился лавовой лампой, смотрел телевизор и хранил тайну о войне между Джоэлом и Нилом Уаттом.

Тоби молчал по просьбе брата. Свои синяки и царапины Джоэл объяснил тетке тем, что попросил у кого-то скейтборд и катался на нем. Версия совершенно дурацкая, потому как он даже стоять на скейтборде не мог, но тетка вроде поверила и посоветовала пользоваться защитным шлемом.

Джоэл тут же ухватился за слово «защитный» и начал сочинять очередное стихотворение. Записав его, мальчик положил лист в чемодан, стоявший в изголовье его кровати. Прежде чем закрыть крышку, он пересчитал, сколько произведений у него накопилось, и с удивлением обнаружил — целых двадцать семь. В голове у Джоэла возник закономерный вопрос: что с ними делать?

Он продолжал бывать на «Побеждай словом, а не оружием», но не выходил к микрофону и больше не участвовал в конкурсе «Буриме». Джоэл наблюдал и слушал, впитывая, как губка, замечания по поводу выступлений, которыми обменивались участники.

Айвен Везеролл не обращал на Джоэла особого внимания. Он неизменно здоровался и говорил, что рад видеть его на мероприятии, интересовался, сочиняет ли он. Джоэл опускал голову, стесняясь ответить «Да». Айвен не понимал такого поведения и только повторял: «У тебя есть талант, мой друг. Не закопай его». Айвен радовался, что популярность его поэтических вечеров растет. Помимо сценарного кружка он начал вести в Паддингтонском центре искусств кружок поэтический, но у Джоэла и мысли не было туда ходить. Он не мог представить, как можно заставить себя писать. Для него творческий процесс означал совсем другое.

У Джоэла набралось тридцать пять стихотворений, когда он решил, что настало время показать что-нибудь Айвену. Он отобрал четыре самых любимых и в тот день, когда нужно было вести Тоби в Учебный центр, заранее вышел из дому.

Джоэл застал Айвена дома; тот в белых перчатках занимался часами. На этот раз он не собирал их, а чистил, поскольку, как он пояснил, механизм взял моду бить не каждые полчаса, а когда вздумается.

— Совершенно неприемлемое поведение, когда речь идет о часах, — посетовал Айвен.

Они вошли в маленькую гостиную. На столике под окном на белом полотенце были аккуратно разложены часовые детали, маленькая масленка, пинцет и крошечные отвертки. Айвен указал Джоэлу на кресло возле камина, в котором когда-то жгли уголь; теперь же в нише за решеткой стоял электрокамин.

— Крайне утомительная работа. Хорошо, что ты пришел, это меня развлечет.

Сначала Джоэл подумал, что Айвен имеет в виду принесенные им стихотворения, и полез в карман за листками, удивленный такой проницательностью. Однако Айвен снова подсел за стол к своим часам. Он взял веточку мяты, засунул в рот и начал рассказывать о художественной выставке на южном берегу Темзы.

— Это было нечто непревзойденное, — говорил он.

Так, один экспонат представлял собой мочу в пластиковой бутылочке, за подписью автора, другой — бутылку воды на полке, висевшей высоко на стене. На табличке под полкой было написано: «Дубовое дерево».

— Еще там была целая комната, — продолжал Айвен, — посвященная озлобленной лесбиянке, которая самовыражается через диваны. Не вполне ясно, какой смысл она в них вкладывает, но сидеть на ее мебели ужасно неудобно. Наверное, так она мстит человечеству. Ты любишь искусство, Джоэл?

Айвен так неожиданно завершил свою болтовню вопросом, что Джоэл не сразу откликнулся, к тому же он не думал, что его мнением всерьез интересуются. Но Айвен оторвался от своих часов и посмотрел на Джоэла так по-дружески, что Джоэл выдал первое, пришедшее в голову:

— Кэл здорово рисует. Я видел его работу.

Айвен наморщил лоб, потом поднял палец.

— А, Кэлвин Хэнкок. Правая рука Стэнли. Да. Есть в нем что-то, ты прав. К сожалению, он совсем не учился, и что еще хуже, не хочет учиться. Самородок, большой необработанный талант. Значит, у тебя есть чутье. А как насчет остальных? Ты посещал какую-нибудь большую галерею?