Информация - Эмис Мартин

Нет, дело не в том, что Пит все время говорила о Гвине. Пит, похоже, не очень ясно себе представляла, кто это такой (и это в каком-то смысле вдохновляло Ричарда). Просто интервью состояло исключительно из ее рекомендаций: она советовала, какие романы и поэтические сборники стоит почитать, какие фильмы, пьесы, шоу посмотреть. «Я вам запишу», — то и дело повторяла она. Но ей далеко не всегда удавалось вспомнить, что как называется. Она попросту жила вне времени и пространства, как, впрочем, и все в Майами. Когда отведенные на интервью полтора часа подходили к концу, Пит говорила Ричарду о ресторанах.

— Значит, так, «У Джино», — говорила она. — Это двадцать минут на такси. Если не будет свободных столиков, скажите им, что вы от Пит Зал. «У Джино». Я вам запишу. У них прекрасно готовят телятину. Скажите, что вы от Пит Зал.

— Именно так я и сделаю. Войду и прямо с порога скажу: я от Пит Зал.

— Я вам запишу. Телятина alia picante. Они подают ее с лимонным соусом. Обязательно попробуйте. Приятно было побеседовать. Главное, не забудьте сказать, что вы от Пит Зал.

— Запишите мне.

Граф де Риво хотел сыновей. И он был упрям как осел. Но он назвал своих дочерей женскими именами: Урания, Каллисто, Деметра, Амариллис и Персефона. Он не назвал их леди Джеф, леди Майк, леди Пит, леди Брэд и леди Бутч.

Заслышав жужжание автотележки, Ричард повернулся в своем шезлонге. Маленькая ведьма катила прямиком к нему на своей электрической таратайке, позвякивая кошельком на поясе. Над прибрежной полосой низко пролетел легкий самолетик. Ричарду показалось, что он тянет за собой длинную веревочную лестницу, напомнившую ему тех чернокожих танцоров — людей-марионеток. Ричард стал пристально всматриваться в пышущее жаром небо. Веревочная лестница была составлена из слов: ГВИН БАРРИ ВОЗВРАЩЕННЫЙ АМЕЛИОР. Самолетик сверкнул на солнце и растаял в его лучах. Ричард собрал свои книги. Они должны были вылетать через час. Ричард видел этот самолетик и раньше, тогда он оповещал о каком-то другом куске дерьма. Что это было? «Море крови» некоего Чака Фистера. Так что все в порядке.

Однако на какой-то миг Ричарду показалось, что небо благосклонно к Гвину Барри — солнце рукоплещет ему крыльями самолета. На какой-то миг Ричарду показалось, что сама Солнечная система благоволит Гвину Барри.

~ ~ ~

Чикаго оказался единственным городом, который напугал Ричарда по-настоящему.

Напугал тем, что именно здесь, в Чикаго, ему предстояло — или не предстояло — дать интервью Дабу Трейнору. Часовое радиоинтервью один на один. Теперь это интервью было под вопросом. Но город напугал Ричарда не только этим. Ричарда напугала суровость обнаженных стальных конструкций. Он знал, что Чикаго — это колыбель американской политической машины. И здесь действует принцип: что хорошо для нас, хорошо для всех. Если нам это не нужно, то это не нужно никому. Он знал, что Чикаго — восьмой по числу жителей город в мире. Города похожи на машины. Ни один другой город, где Ричарду доводилось бывать, не заявлял о себе с такой откровенностью, что он машина. Чикаго говорил вам: я — машина.

Всю дорогу из аэропорта они то и дело попадали в пробки, было сумрачно и дождливо. Туман был густым, как облака, облака были густыми, как дым, а дым был густым, как меловой раствор. Зябнущий Чикаго, окутанный серой дымкой, массивный и осанистый на зыбком фоне горизонта, их ждал. Они ползли по автостраде Кеннеди, останавливаясь через каждые пять метров. Все пять полос автострады, ведущие в город, были загружены транспортом, равно как и пять полос, ведущих из города. Между этими двумя широкими, как Миссисипи, бесконечными потоками металла, страданий и духовного заточения пролегали железнодорожные пути, по которым в обоих направлениях мчались ярко освещенные и абсолютно пустые поезда. Железной дорогой никто не пользовался. Место человека — в машине. Американцы — мученики автомобилестроения; автомобили их аутодафе. И не важно, что для нас значат машины в глобальном, вселенском масштабе; машины — наши машины — ненавидят и унижают нас, они унижают нас каждую минуту. Разные типы водителей (робкие или нахрапистые) — это еще и разные типы страдальцев: молчаливые, постоянно озлобленные, внешне уравновешенные; некоторым водителям удается убедить себя в том, что это они командуют парадом (так называемые «лихачи»); водители бывают брюзгливые, грубо ругающиеся, унылые, раздавленные…