Перед тем, как он ее застрелил - Джордж Элизабет

— Заткнись, Нил Уатт, — не выдержала Хиба.

— Закрой варежку! Раз и навсегда. Не врубаешься, значит, молчи. Ясно?

Хиба не сразу оправилась от удивления. Но от слов Нила словно пелена с глаз упала, и девочка начала кое-что понимать.

— Нет, действительно… Эта ваша разборка… Она ведь не только тебя касается…

— Захлопни рот!

Нил оглянулся на мост. Полицейских не было. Он кивнул Хибе, показывая, что девочка должна уйти и оставить их вдвоем с Джоэлом.

— Твоя мамочка заждалась тебя. Пора домой, маму нужно слушаться. Да помолись по дороге Аллаху, или кому ты там молишься.

— Но как же…

— Выполняй. Или помочь твоей голове заработать?

Хиба широко раскрыла глаза.

— Ты прав, — сказала она Джоэлу, потом встала со скамейки и направилась к выходу из парка.

— А теперь слушай внимательно, желтожопый, — начал Нил, когда Хиба была уже довольно далеко. — Ты приперся ко мне. Но я не желаю видеть твою рожу, ясно? Вали отсюда. И радуйся, что легко отделался. Может, ты все еще сосешь мамочкину титьку?

Джоэл ощутил всю тяжесть ножа в кармане. Выхватить, нажать кнопку, вонзить лезвие — и кто из них сосунок? Но мальчик не шевельнулся.

Он сделал последнюю попытку. Ради Тоби.

— Это путь в никуда. Ты должен понять. Нужно все решить по-хорошему. Положить конец войне. Как иначе?

Нил вскочил со скамейки; Джоэл отступил назад.

— Не пытайся увильнуть. Я приговорил тебя. Приговор остается в силе. Плевать, что ты думаешь…

— Джоэл! Джоэл! Джоэл! — раздался крик со стороны баржи.

Это Тоби выбрался из укрытия. Он держался руками между ног. Этот жест сам по себе так ясно сообщал о его желании, что слов не требовалось. Но мальчик продолжил со свойственной ему доверчивостью:

— Хочу писать! Охотники за головами уже ушли?

Джоэлу показалось, что его ударили в самое сердце. Нил хрипло захохотал.

— Вот кретин! — воскликнул он даже с каким-то удивлением. — Он что, совсем чокнутый, твой недоносок? Охотники за головами? Нашли местечко, куда можно свинтить? На баржу, значит?

— Не смей! — Джоэл не узнал собственного голоса. — Если еще раз тронешь моего брата — сдохнешь. Клянусь. Умрешь страшной смертью. Понял? Хочешь разборок — разбирайся со мной. А Тоби оставь в покое.

Джоэл повернулся и пошел, понимая, что рискованно поворачиваться к Нилу спиной. Джоэл успокоил себя, что если Нил нападет, то он достанет нож. Джоэл готов был воспользоваться оружием.

Но Нил не атаковал.

— Погоди у меня. Еще встретимся, — угрожал он вслед. — А пока не спускай глаз со своего братца ни днем ни ночью. Потому что теперь в черном списке номер первый не ты, Джоэл. Не ты, понял?

*

С каждым днем Кендра чувствовала себя все несчастнее. Теперь у нее было достаточно времени, чтобы расширять свое дело и даже посещать дополнительный курс обучения тайскому массажу — для наиболее стеснительных клиентов, которые не хотят раздеваться во время сеанса. И все равно она ощущала пустоту.

Сначала Кендра попыталась заполнить ее, уделяя больше внимания племянникам. Но проблема в ее отношениях с детьми заключалась в том, что она видела уже известные опасности, а новых не замечала. Прежде всего это касалось Несс. Та — по причинам, для Кендры загадочным, — вдруг стала на диво прилежна: ходила на работу в Детский центр, посещала инспектора по пробации и даже попыталась учиться, записавшись на курсы при колледже. Мысли о Тоби Кендра отодвинула подальше, как и документы, полученные от Люси Чинаки, — Кендра убрала их в дальний ящик стола. Все равно Кендра никому бы не позволила обследовать Тоби. Она поклялась: этого не будет ни при каких обстоятельствах. Джоэл, насколько Кендра могла судить, самостоятельно уладил все проблемы с местными хулиганами. Все, что оставалось Кендре, — это кормить детей, укладывать их спать да изредка водить куда-нибудь, где не брали платы за вход.

Поддавшись иллюзии, что у детей все в порядке, Кендра поверила в правоту Дикса. Все произошло так, как он говорил: Джоэл и Нил сами нашли общий язык и теперь мирно сосуществуют.

Таким образом, не имея ни малейшего понятия о подлинном положении дел, Кендра обнаружила у себя массу свободного времени. Тогда она задумалась о собственной жизни, о том, чего ей не хватает. Она обсудила эту тему с Корди, заскочив во время обеденного перерыва к подруге, когда та красила наращенные ногти пожилой леди, имеющей ярко-красные волосы и избыточный вес; посетительница не сняла темных очков даже в зале. Корди назвала даму Исидой, не отдавая себе отчета, каким удивительным образом это имя сочетается с данной особой.