Дэнс, дэнс, дэнс - Мураками Харуки

— А что, мужчины действительно так сильно хотят женщин? — спросила она однажды, когда мы валялись на пляже.

— Ну, в общем, да… Кто сильнее, кто слабее — но по своей природе, физически, мужчины хотят женщин, это факт. Что такое секс, ты, в целом, представляешь?

— В целом — представляю, — ледяным тоном ответила она.

— Существует такая штука, как половое влечение, — пояснил я. — Желание спать с женщиной. Природный инстинкт. Для продолжения рода.

— Я тебя не спрашиваю о продолжении рода. Ты бы мне еще о страховании жизни рассказал. Я спрашиваю об этом самом половом влечении. На что это похоже?

— Представь, что ты птица, — сказал я. — И любишь летать высоко в небе. Тебе от этого очень хорошо. Вот только летать, когда хочешь, не получается: мешают всякие обстоятельства. Ну, скажем, погода плохая, или ветер сильный, или время года неподходящее — и поэтому когда-то можешь летать, а когда-то — нет. Когда долго не можешь летать, внутри накапливается слишком много нерастраченных сил — и тебя охватывает беспокойство. Начинаешь подозревать, что тебя как-то несправедливо принизили, ущемили. И даже возмущаешься — чего это тебе летать не дают. Такое чувство тебе понятно?

— Понятно, — кивнула она. — Всю жизнь только это и чувствую…

— Ну, тогда и объяснять больше нечего. Это и есть половое влечение.

— И когда ты в последний раз… по небу летал? Ну, до того, как папа купил тебе женщину?

— В конце прошлого месяца, — подсчитал я.

— Тебе было хорошо?

Я кивнул.

— И что — это всегда хорошо?

— Не обязательно, — сказал я. — Когда два несовершенных существа пробуют что-нибудь вместе, у них не всегда получается хорошо. Разочарования тоже случаются. А бывает, взлетишь, от радости забудешь про все на свете, и — бабах клювом об дерево…

— Хм-м, — протянула Юки и задумалась. Наверное, пыталась представить птицу, которая засмотрелась на что-нибудь в полете и врезалась клювом в дерево. Я даже заволновался. Нормально ли я объяснил? Не забиваю ли девчонке в таком нежном возрасте голову ерундой? Впрочем, ладно. Приходит время, и каждый разбирается сам.

— Но с годами шансы на то, что все будет хорошо, возрастают, — продолжил я лекцию. — Постепенно понимаешь, что делать. Как предсказывать погоду, угадывать ветер… Хотя само влечение, как правило, с возрастом ослабевает. Вот примерно так это все и устроено.

— Какое убожество, — покачала Юки головой.

— И не говори, — согласился я.

* * *

Гавайи…

Сколько я уже болтаюсь на этом острове? Само понятие времени исчезло. Вчера было вчера, завтра будет завтра — вот и все, что я понимал. Солнце вставало и садилось, луна появлялась и исчезала, за приливом наступал отлив. Я попробовал подсчитать ушедшее время по календарю. Получилось, что с нашего приезда сюда прошло десять дней. Апрель подходил к концу. Месяц, на который я думал когда-то взять отпуск, давно истек. Что происходит? — спросил я себя. Болты, скреплявшие мозг, слишком ослабли и держатся еле-еле. Дни напролет — сплошной сёрфинг и “пинья-колада”. Что, конечно, само по себе неплохо, но на самом-то деле я хотел найти Кики! Именно с этого все началось! Я отслеживал этот сюжет и смотрел, куда все течет. И совершенно неожиданно оказался там, где я сейчас. Меня окружили странные люди, все перевернулось вверх дном. И вот я уже валяюсь под пальмой с тропическим напитком в руке и слушаю “Калапану”.^[68] События потекли не в то русло. Срочно нужно что-то восстановить… Мэй умерла. Ее убили. Ко мне заявилась полиция. Да, кстати — чем закончилось дело с Мэй? Удалось ли Рыбаку с Гимназистом поймать убийцу? А как там Готанда? Слишком помятым и жалким выглядел он в последний раз. О чем же мы с ним говорили? Так или иначе — дела недоделаны. Нельзя бросать все на полдороге. Я должен вернуться в Японию.

Только сдвинуться с места было выше моих сил. Как и Юки, я просто упивался давно забытым чувством отсутствия всякого напряжения. Ибо, как оказалось, нуждался в этом ничуть не меньше. Я почти ни о чем не думал. Поджаривался на солнце, купался, пил пиво и разъезжал по острову на машине под Брюса Спрингстина и “Роллинг Стоунз”. Гулял на пляжах под луной и напивался в барах роскошных отелей.

Разумеется, я понимал, что бесконечно такая жизнь продолжаться не может. И все же — не мог заставить себя уехать. Мы с Юки находились в нирване. Я смотрел на нее, и язык не поворачивался сказать: “Ну что, пора домой?” И постепенно это стало оправданием для меня самого.