Чужое сердце - Пиколт Джоди

Мэгги просунула сложенную вчетверо записку через решетку, отделявшую мою скамью от стола истца. «Нам хана», – было в ней.

– С другой стороны, – продолжал судья, – некоторые наблюдения мистера Борна касательно духовной жизни и божественных сил показались нам довольно знакомыми. Мистер Борн верит в единого Бога. Мистер Борн считает, что спасение души связано с определенными ритуалами. Мистер Борн чувствует, что договор между человеком и Богом включает в себя самопожертвование. Все эти концепции близки рядовым американцам, исповедующим одну из основных религий. – Он откашлялся. – Одна из причин, по которым вопросы религии не стоит обсуждать в зале суда, заключается в том, что духовный путь – это очень интимное предприятие. Тем не менее по иронии судьбы отдельные слова мистера Борна нашли отклик в сердце вашего покорного слуги. – Судья Хейг повернулся к Шэю. – Я не очень богобоязненный человек. Я много лет не ходил на службы. Но в Бога я верю, пускай моя «религиозная практика» – это одно название. Я твердо убежден, что в воскресенье утром можно просто подстричь газон пожилой соседке или взобраться на гору и полюбоваться природой, среди которой нам посчастливилось жить, и это вполне способно заменить осанну Господу Богу. Иными словами, я считаю, что каждый человек находит себе свою церковь, и далеко не в каждой есть четыре стены. Но это мое личное убеждение, которое не означает, что я не понимаю принципов официальной религии. На самом деле многое из того, что я узнал еще мальчишкой, в ходе подготовки к бармицве, до сих пор волнует мою душу.

У меня отвисла челюсть. Судья Хейг – еврей?

– В иудейском мистицизме есть принцип под названием tikkun olam. В буквальном переводе это значит «починка мира». Идея вот в чем: Бог создал мира, вложив божественный свет в сосуды, некоторые из которых разбились вдребезги. Задача человечества состоит в том, чтобы собирать и отпускать эти осколки света – посредством добрых поступков. Каждый раз, когда это случается, Бог становится совершенней, а мы становимся чуть более богоподобны… Насколько я понимаю, Иисус сулил своим последователям Царство Небесное и побуждал их готовиться к переходу в это царство любовью и милосердием. Бодхисаттва обещает ждать освобождения, пока не обретут покой все, кто страдал. И, судя по всему, даже давно вымершие гностики верили, что в каждом из нас заключена искра Божья. Похоже, какую религию ни выбери, добрые дела все равно остаются трамплином в лучший мир – ибо в лучшем мире мы сами становимся лучше. И мне кажется, в этом и состоит причина, по которой мистер Борн хочет стать донором. Какая разница, какими словами говорил Иисус – словами Библии или словами Евангелия от Фомы? Какая разница, где вы обрели Бога: в святилище, в тюрьме или в глубине самого себя? Мне кажется, все это не имеет значения. Важно одно: не судить того, кто избрал иной путь к смыслу жизни… Согласно закону о вероисповедании граждан, пребывающих на постоянной основе в государственных учреждениях, от двухтысячного года, я постановляю, что Шэй Борн имеет веские духовные основания для пожертвования внутренних органов после смерти, – провозгласил судья Хейг. – Я также постановляю, что план штата Нью-Хэмпшир по приведению приговора в исполнение путем смертельной инъекции притесняет его религиозную свободу, вследствие чего штат вынужден будет прибегнуть к альтернативному способу казни, а именно – повешению, что позволит заключенному стать донором сердца. Суд окончен, а своих советников я прошу проследовать в мой кабинет.

Галерка взорвалась шумом: это репортеры тщились дорваться до юристов, пока те не ушли на встречу с судьей. Женщины плакали, студенты махали кулаками в воздухе, кто-то у самой стены запел псалом. Мэгги перегнулась через ограждение, чтобы обнять меня, затем быстро и неловко обняла Шэя.

– Мне нужно бежать, – бросила она, и мы с Шэем остались наедине.

– Хорошо, – сказал он. – Хорошо, что так получилось.

Я кивнул и потянулся к нему с распростертыми объятьями. Я никогда раньше не обнимал его, и меня потрясло, как громко бьется его сердце и какая теплая у него кожа.

– Позвони ей сейчас же, – попросил он. – Надо сказать девочке.

И как я должен был объяснить ему, что Клэр Нилон отказалась принять его сердце?

– Хорошо, позвоню, – солгал я.

И слова мои запятнали его щеку, как поцелуй Иуды.

Мэгги

Скорее бы сказать маме, что судья Хейг оказался не католиком, как Александр, а правоверным иудеем. Не сомневаюсь, это вдохновит ее на привычную речь на тему «Если будешь стараться, когда-нибудь и ты сможешь стать судьей». Должна признать, решение его пришлось мне по душе – и не только потому, что было принято в пользу моего клиента. Его речь была вдумчивой, непредвзятой и абсолютно неожиданной.