Сон №9 - Митчелл Дэвид

– Чего тебе, сынок?

– У меня пицца для господина Цукиямы из «Осуги и Босуги».

– Правда?

Я поднимаю свою коробку повыше.

– «Гони голод вон – это Нерон». Там ведь нет никакой взрывчатки, правда? Вы, международные террористы, всегда проносите оружие в коробках с пиццей.– Он и в самом деле считает, что это очень остроумно.

– Если хотите, пропустите ее через сканер.

Он машет чем-то вроде полицейской дубинки в сторону лифтов:

– Восточный лифт, девятый этаж.

На первый взгляд в приемной «Осуги и Босуги» никого нет. Стол у стены, заваленный папками, растения, гибнущие от нехватки солнца, монитор, на котором светится экранная заставка – компьютерное лицо меняет свое выражение от гнева к удивлению, к зависти, к радости, к печали и обратно к гневу. Единственный коридор ведет к окну. В окне занимается утро. Звук копировального аппарата. И куда мне теперь идти? Над столом поднимается заспанная голова.

– Слушаю вас?

– Доброе утро. Пицца для господина Цукиямы.

Она медленно собирает крупицы сознания, вновь обретая способность соображать, надевает на ухо головной телефон и нажимает какую-то кнопку у себя на столе. Ожидая ответа, закуривает.

– Господин Цукияма, это Момоэ. Разносчик принес пиццу на завтрак. Послать его к вам или вы все еще заняты с клиентом? – Пока мой отец отвечает, она затягивается, втягивая щеки.– Понятно, господин Цукияма.– Она указывает большим пальцем на коридор и снимает телефон.– Идите до конца, потом направо. И постучите, прежде чем войти!

Ковер вытерся, кондиционер страдает одышкой, краску на стенах давно пора обновить. Дверь впереди открывается, и – как нарочно – из нее выходит Акико Като с металлической корзинкой, полной воланов для игры в бадминтон. У нее в ушах раскачиваются серебряные серьги в виде морских ежей. Она смотрит, как я украдкой бросаю взгляд на нее, а я смотрю, как она украдкой бросает взгляд на меня. Я иду дальше, напоминая себе, что не делаю ничего противозаконного. Дохожу до конца коридора и чуть не сталкиваюсь с женщиной, которая поправляет туфлю. Она того же возраста, что и я, и ноги у нее сексуальней, чем у Зиззи Хикару. От нее пахнет духами и вином. Она восстанавливает равновесие и идет в ту сторону, откуда я пришел. Передо мной приоткрытая дверь – «Дайсукэ Цукияма, партнер». За ней какой-то мужчина – мой отец, я полагаю,– говорит по телефону. Я слушаю разговор.

– Дорогая, я знаю! Ты слишком остро реагируешь… ты… просто… дорогая… послушай меня! Ты слушаешь? Спасибо. Я был вынужден ночевать здесь, потому что если я оставлю это на мелкую сошку, они все испоганят, и мне придется ночевать здесь еще чаще, чтобы разгрести бардак, который они натворят, кроме того, моего клиента пошлют к черту, и он передаст свои дела кому-нибудь поприличней, а мне урежут премию, и тогда как я, черт возьми, смогу заплатить за этого треклятого пони? Прекрати – прекрати это, дорогая,– да, я знаю, что у всех ее подруг есть пони, но у всех ее подруг папочки – судьи, у которых больше денег, чем во всех банках этой треклятой Швейцарии, вместе взятых… Ты думаешь, мне нравится эта сверхурочная работа, будь она неладна? Ты думаешь, мне это нравится? Что? О, о, о, так вот почему мы об этом заговорили, верно? У тебя снова приступ паранойи! Да как тебе в голову пришло, дорогая… Что? Ты шутишь! Нет. Скажи мне, что ты шутишь. Ах, так. Что ж, лучше новости с утра ты не могла придумать. Частный детектив. Ты глупая маленькая женщина. Конечно, частный детектив накопает тебе сколько угодно дерьма! Почему? Потому что им нужна клиентура! Я слишком возмущен,– слышно, как стукнула дверца шкафа,– чтобы продолжать этот разговор. Мне нужно работать. А если у тебя достаточно денег, чтобы выбрасывать их на подобные игры, к чему эта спешка с продажей акций, которые оставил старик? Да, тебе тоже хорошего дня. Дорогая.– Он вешает трубку.– И желаю тебе спрыгнуть с балкона, моя дорогая.

Я делаю глубокий вдох…

Он может узнать меня…

Он может не узнать меня, и я могу сказать ему…

Он может не узнать меня, и я могу не сказать ему…

Я стучу. Пауза. Потом бодрое: «Войдите!» Я узнаю своего отца по фотографии, которую мне дал Морино. Он лежит на огромном диване, одетый в утренний халат.

– Разносчик пиццы! Ты подслушивал мой разговор?

– Я изо всех сил пытался этого не делать.

– Пусть это будет для тебя уроком.

– Извините, я…

– Запомни: дороже держать пони в соломе, чем шлюху в меху.