Кома - Гарленд Алекс

Эффектные, фрактальные, ошеломляющие подробности всего, на что ни взглянешь. Выдаваемые памятью безо всяких усилий, без нужды сосредоточиться. Изображения, собирающиеся из них мгновенно, как только мой взгляд перебегает налево или направо, вверх или вниз, куда угодно.

И в то же самое время. Попроси мою память припомнить жалкую горстку слов из знакомой песни, и она тут же садится в лужу. И вот теперь, окруженный этим изобилием бесполезных подробностей, я начал подозревать, что выход из комы окажется куда более трудным делом, чем мне до того представлялось. Скорее всего, проблема состояла в том, что мое первоначальное прозрение — прозрение о том, что я все еще сплю, — заставило кому казаться куда более мирной, чем она была на самом деле. Да и то сказать, до этого момента я всю свою жизнь только и делал, что пробуждался от снов. Пробуждение было самой гарантированной частью сна, было неразрывной его частью, наподобие того, как смерть есть часть жизни.

Ты спишь, ты просыпаешься — ты живешь, ты умираешь.

И наоборот. Мне внезапно пришло в голову, что, умирая, ты просыпаешься.

Я ступил на карниз плоской крыши одного из тех высоких домов, на которые только что смотрел. Это было строение из красного кирпича, на первом этаже которого располагался магазин, продававший пластинки с перекореженными песнями. Теперь между мной и заляпанным жвачкой тротуаром было восемь этажей.

Я слегка развел руки и расправил пальцы, как перья на концах ястребиных крыльев. Нет, я ничуть не полагался на аэродинамику своих пальцев. Полет не входил в мои намерения.

Я глядел вниз, то теряя, то обретая решимость, и слегка раскачивался вперед-назад. На высоте решимость, как правило, находится не в ладах с направлением ветра. Когда я был полон решимости, ветер отталкивал меня от края, цепляясь за мою рубашку, пузырем вздувая ее на спине. Когда решимость меня покидала, ветер толкал меня в спину, силился спихнуть меня вниз, плотно обтягивал спину рубашкой.

Я закрыл глаза. Я вслушался в ветер. К его свисту примешивалось тарахтение работающего дизеля.

При следующем порыве ветра я не стал удерживаться на карнизе и шагнул вперед.

9

— Опять вы.

Я открыл глаза. Передо мною, чуть справа, было автомобильное зеркало заднего вида, а в нем — глаза того самого таксиста, который отвозил меня из больницы домой.

— Да, — сказал я. — Снова я.

— А какова вероятность такого события? Того, что вы попались мне дважды кряду.

— Судя по всему, она достаточно велика, — сказал я, откидываясь на спинку сиденья. — Надо думать, я отшагнул назад.

— Извините?

— Я сказал, что я, по-видимому, отшагнул назад. От края крыши.

— Какой крыши?

— Я тут чуть не спрыгнул с крыши восьмиэтажного дома.

— Жить надоело?

— Нет.

— А что помешало вам спрыгнуть?

— Я не знаю. Может быть, ветер.

— Так куда же мы все-таки едем? — деловито спросил таксист, чье любопытство, по-видимому, исчерпалось.

— Куда? — Я на мгновение задумался. — Это мы решим с вами вместе.

Итак, фрагменты из любимых литературных и музыкальных произведений оказались слишком обрывочными, чтобы стать нужным мне катализатором пробуждения. А судя по тому, как это было с Энтони, Мэри и Кэтрин, беседы с являющимися во сне людьми тоже ничего не давали.

Но если моя память способна воспроизводить виденное мною прежде здание с такой точностью и подробностью, может статься, у меня все еще есть в запасе некий козырь. Некоторые места и дома ничуть не менее красноречивы, чем музыка или разговоры. А дома можно изучать, рассматривать. Из комнат можно переходить в коридоры, а оттуда — в следующие комнаты.

Вся проблема была в том, чтобы подобрать подходящее здание.

— А вы знаете, где я ходил в школу? — спросил я у таксиста.

— Представления не имею. Вы дайте мне какую-нибудь подсказку.

Нет, — сказал я, — это не игра в загадки-отгадки. Я вполне серьезно спрашиваю, не знаете ли вы случайно, где я ходил в школу?

— Да откуда же мне такое знать?

Ну, я просто подумал, а вдруг вы знаете.

Таксист повернулся и бросил на меня удивленный взгляд.

— А вот я бы подумал, что это вы должны бы знать.

Должен бы, — согласился я. — Должен бы, но не знаю.

— Так значит, нам нужна ваша старая школа.

— Не обязательно, это просто первое, что пришло мне в голову. А в общем-то, мне нужно… Я на секунду смолк, подыскивая выражение. — Прогуляться по тенистой аллее памяти.