Крестьянин и тинейджер - Дмитриев Андрей Викторович

– Извините.

– Извини, – или поправил его или же тоже извинился Панюков.

Наскоро оглядевшись, Гера успел увидеть за дорогой луг или пустырь, на нем – корову, светло-золотистую в неярком свете; правее за дорогой он увидел какие-то густые и высокие кусты, из-за которых чуть приподнимался черно-серый рубероид крыши дома, напрочь скрытого кустами; чуть дальше лишь угадывался и тоже не был виден другой дом, перед которым стоял столб с коробкой трансформатора, жужжащей громко и надсадно, как осиное гнездо. От той коробки вдоль дороги и над нею тянулись, расходясь, потом скрываясь за кустами и за деревьями провисшие провода; Гера собрался было сосчитать их и узнать по ним, не сходя с места, сколько всего изб в деревне, но Панюков нетерпеливо позвал его в дом, велев оставить на крыльце грязные кроссовки.

– Ты чемодан не разбирай пока. Жить будешь в доме Вовы… дяди Вовы. Я там немного приберу, бельишко ночью просушу, завтра отель будет готов; сегодня будешь спать у меня.

– Спасибо.

– Да не за что.

Дом Панюкова был чист; с утра натоплен. Дощатый пол приятно грел босые ноги. Гера все-таки открыл свой чемодан и пояснил, извиняясь:

– Мне нужно кое-что достать.

Пока он рылся в своих вещах, Панюков спросил:

– Ты голоден?

– Немного.

– Обеда нет, но ужин скоро; потерпи. Не терпится – поешь молока; утром доил; считай, парное. Не любишь парное – поешь вчерашнего.

Гера забыл о чемодане:

– Я не пью, ты извини, но я совсем не ем молока.

– Что это с тобой?

– Это вообще проблема человечества, – сказал Гера так уверенно, как если б загодя готовился к разговору о молоке. – Все больше людей в мире не принимают молоко, их организм отказывается от молока, он его просто отторгает, будто яд, и это ненормально. Ученые встревожены, но объяснения, тем более решения этой проблемы пока еще не найдено…

– До человечества мне дела мало, – перебил его Панюков. – Тебя, скажи мне, чем кормить?

– Ты не волнуйся, я другие молочные продукты – ем, – поторопился успокоить его Гера, – я только молока не ем. А творог ем, кефир пью с удовольствием, от сливок не отказываюсь, сметану – просто люблю.

Панюков задумался:

– Творог всегда есть, кефир твой – та же простокваша, я не вижу разницы, и без сметаны не останешься. Картошка есть, лук есть, морковь и свекла есть. Мяса тебе не обещаю, я мясо очень редко ем… почти совсем не ем. И с рыбой тоже непорядок. Нет у меня рыбы.

– Не страшно, – заверил его Гера и выудил, наконец, из чемодана большой бумажный конверт, – я, вообще, не привередливый. Не то чтоб «враг еды», как мама обо мне говорит, но отношусь к еде спокойно. Однажды целый месяц не ел мяса, и ничего… Вот, это вам от папы.

Он протянул конверт Панюкову, затем извлек из заднего кармана брюк мобильный телефон и вышел на крыльцо.

Панюков улегся на кровать и вскрыл конверт. Там был еще один конверт, поменьше, и сложенный вдвое лист бумаги.

Панюков развернул лист и потянулся за очками к этажерке, но передумал: настолько жирными, большими буквами было напечатано письмо:

«Дорогой Панюков!

Ты извини, что по фамилии, но Вова почему-то до сих пор мне не назвал твоего имени, все “Панюков” да “Панюков” я сейчас собрался его спросить, а он вдруг ускакал куда-то в Дмитров по своим делишкам, вернется только к вечеру, и телефон его не отвечает, так что ты не обижайся. Посылаю тебе своего парня. В чем дело, ты знаешь. Заранее спасибо за помощь и заботу. Больших хлопот он тебе не доставит и беспокойств не причинит, но у меня есть к тебе три небольшие просьбы. Первая: покупай ему побольше мяса и рыбы и заставляй его все съедать. Ты, видимо, заметил: парень тощий, организм его растет и все не крепнет, и ему не хватает многих нужных веществ, которые есть только в мясе и рыбе. Все, что касается финансовой стороны дела, найдешь в другом конверте. Вторая просьба: проследи, чтобы его у вас никто не спаивал. Он не алкаш, но выпивает с удовольствием. Пока он выпивает один – это ничего, он не любит быть пьяным. Но не дай бог ему попасть в компанию алкашей. Пожалуйста, будь в этом смысле бдителен. И третья просьба: проследи, чтобы он чаще давал нам знать о себе, а то он невнимателен и не думает о том, что мать его волнуется, и я волнуюсь. Мы строго-настрого ему велели, как только доберется до деревни, сообщить нам, что с ним все в порядке. Проследи, чтобы он выполнил.