Забрать любовь - Пиколт Джоди

Я листаю страницы, изумляясь, что не заметила этого сразу. На каждом рисунке, включая те, что набросаны едва уловимыми штрихами, я вместо себя изобразила Николаса.

Глава 38

Пейдж

В последние три дня вся больница говорит только о Николасе, и все из-за меня. Когда он утром приходит на работу, я помогаю готовить пациента к операции. Потом я сажусь на пол напротив его кабинета и начинаю рисовать человека, которого он сейчас оперирует. Это все простые наброски, каждый из которых занимает всего несколько минут. Я рисую пациента или пациентку далеко от больницы, в расцвете его или ее сил. Я изобразила миссис Комацци в танцевальном зале, где она пропадала в сороковые, будучи совсем юной девчонкой. Я изобразила мистера Голдберга щеголеватым гангстером в полосатом костюме. Мистер Ален предстал в образе мчащегося на колеснице и крепко сжимающего вожжи Бен Гура. Я оставляю готовые рисунки на двери кабинета, обычно присовокупляя и второй портрет, на котором изображен Николас.

Сначала я рисовала Николаса таким, каким увидела его в больнице: Николас говорит по телефону, подписывает разрешение на выписку из стационара, входит во главе группы резидентов в палату к пациенту. Но потом я начала рисовать Николаса таким, каким хотела его запомнить: вот он поет колыбельную над люлькой Макса, учит меня подавать мяч Уиффл, а вот мы катаемся на прогулочной лодке и он у всех на глазах целует меня. Каждое утро около одиннадцати происходит одно и то же. Николас подходит к кабинету, при виде рисунков бормочет себе под нос нечто, напоминающее проклятие, и срывает оба рисунка с двери. Свой портрет он бросает в корзину для мусора или в верхний ящик стола, а портрет пациента сохраняет и показывает ему, навещая после операции. Я как раз предлагала журналы миссис Комацци, когда Николас протянул ей рисунок.

— О боже! — восклицает она. — Это же я. Это же я!

Николас не смог удержаться от улыбки.

Слух о рисунках быстро разносится по Масс-Дженерал. Очень скоро все до единого знают, кто я такая и в котором часу оставляю рисунки. Без двадцати одиннадцать, незадолго до появления Николаса, у кабинета начинает собираться народ. Медсестры поднимаются наверх, чтобы выпить кофе и воспользоваться случаем подшутить над доктором Прескоттом, о существовании которого они даже не подозревали.

— Господи! — восклицает одна из них. — Я и не знала, что у него есть джинсы и футболки.

До моего слуха доносится чеканный шаг Николаса. Он все еще в операционном костюме, и это может означать то, что что-то не заладилось. Я спешу убраться с его дороги, но останавливаюсь при звуке незнакомого голоса.

— Николас, — произносит голос.

Николас замирает, взявшись за дверную ручку.

— Эллиот, — говорит он, и это скорее вздох, чем слово. — Послушай, у меня сегодня очень тяжелый день. Может, поговорим позже?

Эллиот качает головой и протестующе поднимает руку.

— Я пришел не для этого. Я просто хотел узнать, что тут за рисунки такие. Твоя дверь превратилась в больничную художественную галерею. — Он смотрит на меня и улыбается. — Сплетники утверждают, что неуловимый художник приходится тебе супругой.

Николас стягивает с головы голубую хирургическую шапочку и прислоняется спиной к двери.

— Пейдж, Эллиот Сэйджет. Эллиот, Пейдж. Моя жена. — Он глубоко вздыхает. — Во всяком случае, пока.

Если память мне не изменяет, Эллиот Сэйджет — заведующий хирургией. Я быстро поднимаюсь и протягиваю ему руку.

— Очень приятно, — говорю я и улыбаюсь.

Эллиот отталкивает Николаса и смотрит на портреты мистера Ольсена, которого Николас только что прооперировал, и самого Николаса, распевающего караоке в кегельбане, чего, насколько мне известно, он никогда не делал, но что ему явно не повредило бы.

— Вот это талантище! — восклицает он, переводя взгляд с рисунка на Николаса и обратно. — Да ей почти удалось изобразить тебя простым смертным.

Николас что-то еле слышно бормочет и поворачивает ключ в двери.

— Пейдж, — оборачивается ко мне Эллиот Сэйджет, — директор службы по связям с общественностью хотела пообщаться с вами относительно вашего творчества. Ее зовут Нэнси Бьянна, и она просила вас заглянуть к ней, когда у вас появится свободная минутка. — Он снова улыбается, и я вижу, что в случае необходимости смогу положиться на этого человека. — Николас… — говорит он в сторону открытой двери, кивает и удаляется по коридору.