Англия и Англия - Лессинг Дорис Мей

— Нет-нет, все хорошо. — Он быстро поцеловал ее. — Передай привет сестрам, когда вернутся. — И он шагнул за порог.

Братья шли молча. Пятьдесят двориков с ярко освещенными окнами тесных, уютных кухонек, где поминутно открывались двери, впуская возвращающихся к вечернему чаю шахтеров; потом пятьдесят темных, без единого огня фасадов. Даже сейчас вся жизнь поселка сосредоточивалась в кухнях, где целыми днями в печи жарко горел дешевый уголь. Поселок построила в тридцатых годах угольная компания, которую сейчас национализировали. В нем было две тысячи абсолютно одинаковых домиков, с одинаковыми квадратиками заботливо ухоженных палисадников перед окнами и одинаковыми двориками, где с утра до вечера хлопотали хозяйки. Почти над каждым домом торчала телевизионная антенна, из всех труб валил густой черный дым.

У автобусной остановки Чарли оглянулся — сейчас поселок казался черной ямой, из которой с трудом пробивался безрадостный свет слабых, мокрых огней. Он стал искать свет отцовских окон — как он любил свой дом и как ненавидел поселок! Все, что он видел вокруг, оскорбляло его, но кухня родного дома встречала его теплом и любовью. Сегодня утром он вышел на парадное крыльцо и долго глядел на длинные ряды серых оштукатуренных домов по обе стороны серой асфальтовой мостовой, на безобразные серые столбы и серые кустики живой изгороди, на высящийся над всем серый террикон, на четкие, как на чертеже, черные линии строений шахты. Он глядел на все это, а внутренний голос терзал его: «Здесь не на чем отдохнуть глазу, нет ни одного красивого здания, ни одного дерева. Все так убого, тускло и безотрадно, что было бы только справедливо стереть это уродство с лица земли и из памяти людей». В поселке не было даже кино. Была почта и при ней библиотека, в которой имелось некоторое количество любовных романов и военных приключений. Было два клуба-пивных, и были телевизоры — вот и все, чем могли занять свой досуг две тысячи семей.

Когда мистер Торнтон оглядывал поселок со своего парадного крыльца, он гордо улыбался и говорил детям:

— Вы не знаете, какие раньше были горняцкие поселки. Вы даже представить себе не можете, как там жили люди — трущобы, настоящие трущобы! Но мы их уничтожили. Теперь все к вашим услугам: хотите в кино, на танцы — у вас ведь одно на уме, знаю я вас, — пожалуйста, рядом Донкастер. А вот в наше время…

И когда Чарли приезжал домой, он старался изо всех сил не показать, как ему все тут тягостно, потому что огорчить отца ему было бы невыносимо.

К остановке подошли несколько молодых ребят-шахтеров в костюмах с широченными плечами, в лихо заломленных беретах и с закинутыми назад шарфами. Они поздоровались с Ленни, разглядывая незнакомого парня.

— Это мой брат, — сказал Ленни.

Ребята кивнули и быстро полезли в автобус. Они поднялись наверх, а Ленни с Чарли прошли вперед. Ленни был похож на них — в таком же берете, в ярком шарфе. Невысокий, крепкий, коренастый, он, как говорил мистер Торнтон, был просто создан для шахты. Но в шахту Ленни не пошел, а стал литейщиком на заводе в Донкастере. С детства он слышал, как отец кашляет по целым ночам, и решил держаться от забоя подальше. Однако отцу он этого никогда не говорил.

Ленни было двадцать лет. Он зарабатывал семнадцать фунтов в неделю и собирался жениться на девушке, за которой ухаживал уже три года. Жениться сейчас он не мог — нужно было, чтобы сначала старший брат кончил университет. Отец все еще работал в забое; по возрасту ему можно было перейти наверх, но в забое платили на четыре фунта больше. Сестра работала в конторе, она мечтала стать учительницей, но все деньги, какие были в семье, пошли на Чарли. Его учение в Оксфорде стоило его родным двести фунтов в год. Из всей семьи только младшей сестренке-школьнице и матери ничем не пришлось жертвовать ради Чарли.

На автобусе езды было полчаса, и Чарли весь подобрался, приготовившись к отпору. А ведь домой он ехал с надеждой, что хоть с Ленни обо всем поговорит, хоть с ним не будет ничего скрывать.

И вот Ленни спросил веселым голосом, но вглядываясь в лицо брата с тревогой и любовью:

— Так почему ж ты все-таки нас осчастливил своим приездом, Чарли-малыш? Мы ушам не поверили, когда ты сказал, что приедешь на субботу и воскресенье.

— Графы и герцоги наскучили, — буркнул Чарли.

— Ну что ты, брось, — быстро возразил Ленни. — Не обижайся на них, они ведь не со зла.