Лучшая ночь для поездки в Китай - Гилмор Дэвид

Это был некрасивый тесный бар в Чайнатауне, может, вы его даже знаете — старомодные столы из жаропрочного пластика, стандартные фотографии на стенах, официантки, которых не знаю только где выкопали. Трудно представить себе, чтобы эти создания имели какое-то отношение к жизни за стенами бара. Даже воздух здесь был маслянистым.

В большой комнате играл ансамбль, состоящий из одних девушек. Я их уже видел раньше; это были крутые девчонки, девчонки «а не пошел бы ты на…», и одна из них, бас-гитара, обладала мрачным кошачьим лицом, а на пуговицах ее кожаного жакета было написано «Забудь об этом». Когда я вошел в бар, она мне улыбнулась. Не знаю, узнала ли она меня, или я просто был еще одним парнем, которые шляются за ними везде, где бы они ни играли.

Официант с красным носом указал мне столик. Я сказал «нет». Просто взял у него с подноса чек и остался стоять у двери. Девушка с кошачьим лицом выступила к микрофону и завела медленную балладу. Я не знаю, что такое любовь. Скажи, что ты укажешь мне путь к ней. У меня было такое чувство, что она пела это для женщины у столика рядом со ценой.

Не знаю, сколько я там пробыл, может быть минут пятнадцать, но, когда я снова вышел на холодный воздух, торопясь к дому, я осознал, что с двух стаканов пива меня немного развезло. Может быть, я выпил три. Иногда ты это делаешь, иногда нет. Входная дверь в квартиру была открыта, и я подумал, как глупо — натопить дом, а потом распахнуть настежь входную дверь. Я взбежал по ступеням и вошел на кухню. Меня охватило приятное чувство, словно у меня впереди — целая ночь. Я сбросил туфли, ноги замерзли, и я подумал, что сейчас включу горячую воду, буду сидеть на краю ванны и болтать ногами в горячей воде. Как будто сидишь на краю причала — как тогда, когда был мальчишкой. Но сначала я спустился в холл, чтобы проведать Саймона. Я любил запах его комнаты, запах его теплого маленького тела. Но теплого маленького тела не было в постели. Оно исчезло.

Я не хочу вдаваться в детали того, что случилось потом. Я просто не могу снова пройти через это, и я убежден, что вы тоже не хотите это слушать. Давайте скажем только главное. Полиция приехала быстро — две, три машины, почти одновременно. Они ходили туда и сюда по улице, от двери к двери, они стучались, разговаривали, спрашивали. Стучались, разговаривали, спрашивали. Я пошел с ними. Соседка-китаянка, которая едва говорила по-английски, сказала, что она из своего окна на третьем этаже видела, как маленький мальчик стоял на крыльце. Ноги у него были босые. Стоял прямо на снегу. Без тапочек. Очень плохо — она покачала пальцем туда-сюда. Очень плохо. К тому времени, как она спустилась, он исчез. Должно быть, зашел внутрь. Ее внучка нам переводила.

В ту ночь вы могли слышать голос в мегафоне, который медленно двигался по заснеженным улицам, задавая один и тот же вопрос: маленький белокурый мальчик, шести лет от роду, в пижаме. Металлический голос из научно-фантастических романов, которому хотелось повиноваться.

Детектив с грязными волосами сказал:

— Думаю, много шансов за то, что кто-нибудь решил за ним присмотреть.

Его напарник в это время пялился на меня.

М. прилетела домой на следующее утро; взаимных обвинений не было. Я думаю, она боялась еще сильнее испортить ситуацию, впрыскивая в воздух яд. Копы топтались в холле, ходили туда и обратно по улице. Они опросили соседний квартал. Иногда М. ходила с ними; иногда ходил я. Позвонил Говард Гласс. Я сказал, что сейчас не могу говорить.

Около полудня появился еще кое-кто. Молодой человек и его жена в тот вечер только закончили обедать на углу Шанхай-Гарденз; они как раз возвращались к машине, когда увидели маленького мальчика, стоящего на крыльце серого дома, мальчик звал отца. Оглядывал улицу и звал:

— Папа? Папа?

Когда они собрались подойти к нему, он скрылся в доме. Они хотели постучать в дверь, убедиться, что все в порядке, но не постучали.

Третий детектив, тот самый, с дорогой стрижкой и в блестящем зеленом костюме, сказал:

— Должно быть, он снова вышел.

М. неподвижно сидела на кушетке, словно эта картинка — Саймон стоит в пижаме на крыльце — леденила ей разум и она просто больше не могла ни о чем думать.

Коп с грязными волосами сказал:

— У нас один раз был мальчишка; перешел на другую сторону улицы и заснул в квартире. Мы его нашли через восемнадцать часов.

Коп с дорогой стрижкой бросил на него взгляд, но было слишком поздно. Я знал, что такое двадцать четыре часа, — после этого срока все становится более… более трудным.