Оскорбление нравственности - Шарп Том

— Брассерия, — повторил Веркрамп.

— У нас ее нет, сэр, — ответил швейцар. Доктор фон Блименстейн пришла на помощь.

— Брасэрия, — сказала она.

— Ах, вам нужен гриль-зал, — сообразил швейцар и, все еще не веря своим глазам, объяснил им, как пройти в бар. Веркрамп обрадовался, увидев, что в баре царил полумрак, и устроился в уголке так, чтобы оставаться по возможности незаметным. Увидев, что Веркрамп тщетно пытается отыскать в перечне напитков хоть одно знакомое ему название, доктор фон Блименстейн снова пришла на помощь и заказала официанту, уже начинавшему высокомерно смотреть на Веркрампа, два сухих мартини. После того как они выпили по три мартини, Веркрамп почувствовал себя намного лучше.

Доктор фон Блименстейн рассказывала ему о том, как психиатры вырабатывают у пациентов отвращение к чему-либо.

— Мы действуем прямо и честно, — объясняла она. — Пациента привязывают к кровати, а на экране показывают ему слайды с изображениями того извращения, которым он страдает. Например, если имеешь дело с гомосеком, надо показывать ему голых мужчин.

— Правда? — переспросил Веркрамп. — Как интересно. А что потом?

— В тот момент, когда показываешь слайд, надо тряхануть его током.

Веркрамп был в полном восхищении.

— И это его вылечит? — поинтересовался он.

— В конце концов всякий раз, когда ему будут показывать слайд, у него будет возникать острая отрицательная реакция, — сказала врачиха.

— Совершенно естественно, — подтвердил Веркрамп, который из собственного опыта хорошо знал, что использование электрошока в тюрьме вызывало у его заключенных только отрицательные реакции.

— Чтобы лечение подействовало по-настоящему, его надо проводить на протяжении шести дней, — продолжала доктор фон Блименстейн, — но вы удивитесь, какого эффекта мы достигаем при помощи такого простого лечения.

Веркрамп ответил, что, по его мнению, ничего удивительного в этом нет. Пока они ели, доктор фон Блименстейн объяснила ему, что для излечения полицейских Пьембурга от склонности к межрасовым сношениям она предлагает использовать схожий, только слегка видоизмененный метод. Веркрамп, в голове у которого уже туманилось от выпитого джина и вина, попробовал представить себе, что именно она имела в виду.

— Я не очень понимаю… — начал он.

— Голые черные женщины, — ответила докторша с улыбкой и вновь склонилась над тарелкой, в которой лежал толстый бифштекс. — Показывать им на экране голых черных баб и в это время бить током.

Веркрамп смотрел на нее с нескрываемым восхищением.

— Великолепно! — произнес он. — Блистательно! Вы просто гений.

Доктор фон Блименстейн жеманно улыбнулась.

— Ну, в принципе это не мое изобретение, — скромно сказала она, — но, пожалуй, можно сказать, что я применила идею к условиям Южной Африки.

— Это настоящий прорыв, — настаивал Веркрамп. — Можно даже сказать, наиважнейший прорыв.

— Приятно сознавать, что это так, — промурлыкала врачиха.

— Я хочу произнести тост, — сказал Веркрамп, поднимая бокал. — За ваши успехи!

Доктор фон Блименстейн тоже подняла бокал.

— И за твой успех, дорогой. За наши успехи!

Они выпили. Веркрамп почувствовал, что впервые в жизни он по-настоящему счастлив. Он ужинает в изысканном отеле с красивой женщиной, сотрудничество с которой поможет ему войти в историю. Белых руководителей Южной Африки уже больше не будет преследовать кошмар, что вся страна может со временем превратиться в страну одних только цветных. Заручившись поддержкой и сотрудничеством доктора фон Блименстейн, Веркрамп организует по всей республике специальные клиники, где белых извращенцев будут излечивать электрошоком от их болезненной тяги к сношениям с черными женщинами. Он наклонился через стол к тому месту, где была видна полуобнаженная грудь докторши, и взял ее за руку.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я тебя тоже люблю, — проворковала в ответ докторша, поедая его хищным взглядом. Веркрамп нервозно огляделся по сторонам, но убедился, что никто из находившихся в ресторане на них не смотрит.

— По-хорошему люблю, конечно, — добавил он после некоторой паузы.

Доктор фон Блименстейн улыбнулась.

— Любовь не бывает хорошей, дорогой, — сказала она. — Любовь всегда бывает только темной, страстной, насильственной и жестокой.

— Да?.. Вот как? — удивился Веркрамп, который никогда прежде не думал о любви под таким углом. — Я хотел сказать, что любовь — это что-то чистое. Моя любовь.