Кровавый меридиан - Маккарти Кормак

О боже, вырвалось у сержанта.

С шумом посыпался град стрел, и всадники, вздрагивая, стали падать с лошадей. Лошади вставали на дыбы и шарахались вперёд, а эти монгольские орды, обойдя отряд по флангам, развернулись и обрушились на него с копьями.

Отряд уже остановился, прозвучали первые выстрелы, сквозь завесу пыли потянулся серый дымок от винтовок, и в рядах копьеносных дикарей возникли бреши. Лошадь мальца осела под ним с долгим вздохом, точно из неё выпустили воздух. Он уже выстрелил из своей винтовки и теперь, сидя на земле, возился с зарядной сумкой. У сидевшего рядом из шеи торчала стрела. Он чуть склонился вперёд, словно молился. Малец потянулся было за окровавленным плоским наконечником из обручной стали, но заметил ещё одну стрелу, вонзившуюся человеку в грудь по самое оперение, и понял, что тот мёртв. Вокруг падали лошади, поднимались рухнувшие с них люди, малец видел, как один сидя заряжал винтовку, а из ушей у него текла кровь, видел, как бойцы, разомкнув револьверы, пытались вставить запасные барабаны, видел, как стоявшие на коленях клонились к земле, хватая свои тени, видел, как людей пронзали копьями, хватали за волосы и на всём скаку снимали скальпы, видел, как боевые лошади топтали упавших, как возникший непонятно откуда маленький мустанг с бельмом на глазу потянулся к нему белой мордой, щёлкнул зубами, как пёс, и исчез. Кое-кто из раненых впал в ступор и ничего не понимал, другие побледнели под масками из пыли, одни уже обложились, другие, пошатываясь, неверными шагами устремлялись навстречу копьям. Под завывания костяных флейт дикари надвигались бешеной стеной — лошади с косящими глазами и подпиленными зубами, полуголые всадники с зажатыми в зубах пучками стрел и блестящими в пыли щитами, они проносились во весь опор сквозь смешавшийся отряд, свешивались с сёдел, зацепившись ногой за сбрую на холке, и под напружиненными шеями мустангов натягивали короткие луки, а потом, когда отряд уже был окружён и его ряды рассечены надвое, они поднимались снова, как фигурки в городке аттракционов, некоторые с нарисованными на груди кошмарными рожами, и устремлялись на сброшенных с лошадей англосаксов, нанося удары копьями и дубинками, спрыгивали с лошадей, размахивая ножами, и стремительно перемещались по земле на полусогнутых ногах, будто существа, вынужденные передвигаться в чуждой им манере, и срывали с мёртвых одежду, хватали за волосы и живых, и мёртвых, обводили черепа ножами и одним движением отрывали окровавленные скальпы, рубили направо и налево обнажённые тела, отсекая руки, ноги, головы, потрошили странные белые обрубки, воздевая полные руки кишок и гениталий, некоторые дикари так перемазались в крови, будто катались в ней, как собаки, они набрасывались на умирающих и свершали над ними содомский грех, что-то громко крича своим приятелям. Из дыма и пыли с топотом выныривали лошади погибших и ходили кругами — хлопала кожаная сбруя, бешено развевались гривы, глаза от страха закатывались до белков, как у слепых, — одни утыканы стрелами, другие проткнуты копьями, они кружили среди этой бойни, спотыкались, блевали кровью, а потом вновь с грохотом скрывались из виду. От осевшей пыли головы у скальпированных перестали кровоточить, и они лежали в орошённой кровью пыли, словно обезображенные и голые монахи с полоской волос пониже ран и тонзурами до кости, вокруг стонали и что-то невнятно бормотали умирающие и визжали рухнувшие лошади.

V

С наступлением темноты одна душа чудесным образом восстала из числа новопреставленных мертвецов и стала крадучись пробираться прочь в свете луны. Земля, где он лежал, пропиталась кровью и мочой из опорожнённых мочевых пузырей животных, и он шёл, грязный и вонючий, зловонным отпрыском самой воплотившейся матки-войны. Дикари давно переместились на возвышенность, он видел свет костров, на которых они жарили мулов, и слышал странное заунывное пение. Пробравшись между бледными обезображенными людьми, между неуклюже разбросавшими ноги лошадьми, он сориентировался по звёздам и побрёл на юг. Здесь, среди кустарника, ночь принимала тысячи различных очертаний, и он смотрел под ноги. В свете звёзд и ущербной луны он тащился во мраке пустыни еле заметной тенью, а вдоль хребтов выли волки, которые двигались на север к месту бойни. Он шёл всю ночь, но костры за спиной по-прежнему были видны.