Девятнадцать минут - Пиколт Джоди

— Да.

— Из Рокори?

— Да.

— Но не из Коломбины…

— Я психиатр, мистер МакАфи, — сказал Аппентейт, — а не медиум. Хотя я разговаривал с семьями этих двух мальчиков. Я читал их дневники и изучал их видеозаписи.

— Доктор, — спросил Джордан, — вы хоть раз разговаривали с Питером Хьютоном?

Куртис Аппенгейт заколебался.

— Нет, — сказал он. — Не разговаривал.

Джордан сел, а Диана повернулась в судье.

— Ваша честь, — сказала она, — у обвинения нет вопросов.

— Держи, — сказал Джордан, входя в камеру и протягивая Питеру полбутерброда. — Или ты еще и голодовку объявил?

Питер бросил на него сердитый взгляд, но развернул обертку и надкусил бутерброд.

— Я не люблю индейку.

— А мне наплевать. — Джордан прислонился к бетонной стене камеры. — Ты можешь мне объяснить, какая муха тебя сегодня укусила?

— А вы хоть представляете, каково это — сидеть и слушать, как все говорят о тебе так, будто тебя здесь нет? Словно я не слышу, что именно они говорят?

— Таковы правила игры, — сказал Джордан. — Теперь наш ход.

Питер встал и подошел к решетке.

— Так вот, что это значит для вас. Просто игра?

Джордан прикрыл глаза, призывая свое терпение, и сосчитал до десяти.

— Конечно, нет.

— Сколько вам платят? — спросил Питер.

— Это не твое…

— Сколько?

— Спроси своих родителей, — сухо ответил Джордан.

— Вам заплатят независимо от того, выиграю я или проиграю, правильно?

Джордан помолчал, а потом кивнул.

— Значит, на самом деле вам наплевать, чем все закончится, правда?

Джордан неожиданно понял, с некоторым удивлением, что из Питера получился бы отличный адвокат. Способность задавать вытекающие один из другого вопросы, от которых человек чувствует себя словно на раскаленной сковородке, — именно то, что нужно в зале суда.

— Что? — сердито спросил Питер. — Теперь вы тоже надо мной смеетесь?

— Нет. Я просто подумал, что ты был бы хорошим адвокатом.

Питер опять сел.

— Прекрасно. Может быть, мне удастся получить в тюрьме диплом юриста вместе с аттестатом зрелости.

Джордан взял из рук Питера бутерброд и откусил.

— Давай поживем и увидим, чем все закончится, — сказал он.

Послужной список Кинга Ва всегда производил на присяжных огромное впечатление, и Джордан это знал. Он обследовал более пяти сотен подозреваемых. Он был экспертом на двести сорока восьми судебных процессах, не считая этого. Он написал больше статей, чем кто-либо из судебных психиатров, специализируясь на расстройствах психики из-за посттравматического стресса. Плюс — и это было самое прекрасное — он провел три семинара, которые посетил свидетель обвинения, доктор Куртис Аппенгейт.

— Доктор Ва, — начал Джордан, — когда вы начали работу по этому делу?

— Ко мне обратились вы, мистер МакАфи, в июне. Тогда я и согласился встретиться с Питером.

— Вы встретились с ним?

— Да, в общей сложности мы беседовали более десяти часов. Я также прочитал полицейские отчеты, медицинские и школьные записи Питера и его старшего брата. Я встречался с его родителями. А потом я отправил его на обследование к одному из моих коллег, доктору Лоуренсу Гертцу, он детский нейропсихиатр.

— Чем занимается детский нейропсихиатр?

— Изучает органические причины психических симптомов и расстройств детей.

— Что делал доктор Гертц?

— Он несколько раз сделал томограмму мозга Питера, — сказал Кинг. — Доктор Гертц использует томографические снимки, чтобы продемонстрировать структурные изменения в мозге подростка, которые не только объясняют время появления таких серьезных психических заболеваний, как шизофрения и маниакально-депрессивный психоз, но также дают представление о биологических причинах дикого поведения подростков, которое родители обычно списывают на игру гормонов. Это не значит, что в подростковом возрасте нет гормонального всплеска, но кроме него есть еще и недостаток когнитивных признаков, необходимых для нормального поведения взрослого человека.

Джордан повернулся к присяжным.

— Вам это понятно? Потому что я не совсем понял…

Кинг улыбнулся.

— На человеческом языке это значит, что о ребенке можно многое рассказать, глядя на его мозг. На самом деле, может быть физиологическая причина, из-за которой, когда вы говорите своему семнадцатилетнему ребенку поставить молоко в холодильник, он кивает… и игнорирует вашу просьбу.