Чертово колесо - Гиголашвили Михаил

Но это оказалась не книга, а макет, набитый ломкими от старости купюрами. Крошившимися, как табачный лист.

— Вот сука-гинеколог, пиздовый мастер! Столько бабок имел, что они гнили у него. Знаешь что? Дай-ка хлебный нож!

— Зачем?

— Надо.

Пилия взял принесенный нож, закрыл макет, примерился и разрезал плотный картон надвое. Одну половину протянул Маке, другую взял себе.

— На память. От них уже пользы нет. Никакой банк не примет.

— Еще как примет! — Мака осторожно открыл свой обрубок, извлек купюру, на которой можно было прочесть номер и серию.

— Как хочешь. Я с этим возиться не хочу. На, и это возьми, мне не надо! — в порыве доброты отдал Пилия свой обрубок Маке, вспомнив опять, что Мака недавно спас ему жизнь. Полез в портфель, взял, сколько смог захватить рукой, и кинул деньги на стол. — Это тоже тебе… квартальная премия…

— За что? — удивленно посмотрел на него Мака.

— За все, — не стал Пилия вдаваться в подробности. — У тебя же долг был карточный?

— Да, есть, — сник Мака. — Но я с тех пор не играю.

— Вот, отдай и не играй больше! Брось все! Бог дал деньги. Откроем дело, будем сидеть тихо-спокойно, жить и давать жить другим. Пусть каждый за своей блядью-теткой следит, как любит повторять майор! — воодушевился Пилия.

— Я игру брошу, а ты — морфий.

— А я и хочу бросить! — признался Пилия. — Мне надоело. Честно. Я ведь раньше ничего не делал, до двадцати лет даже не курил, боксом занимался. Начал только, чтобы узнать, что это такое. Ну и узнал… Да… Сейчас заход не помешал бы… А зачем этот урод Кукусик приходил? Не для того же, чтобы мой кодеин сожрать?

— Приходил сказать, что умер Художник. И он, Кукусик, думает, что все, кто там еще в списке остался, придут на похороны, где их можно будет всех оптом взять.

Пусть мой враг на похоронах людей ловит! Плевать на список и на всю ментовку! Я уйду в отставку. А то дождемся, что пристрелят где-нибудь как собак — и все. Как тогда в Кахетии, где ты мне жизнь спас… У меня уже и так кое-что прикоплено, а этого, — Пилия кивнул на портфель и сумку, — хватит с лихвой, чтобы открыть пару кооперативов или дом купить, переделать под ресторан и гостиницу. А, Мака? Станем мы богаты?

— Станем, Гела, — преданно посмотрел на партнера Мака, крутя на пальце цепь с кулоном и любуясь деньгами, которые отвалил ему Пилия из общей суммы. Да, можно теперь с долгом рассчитаться и о женитьбе подумать. Нана…

А Пилия продолжал:

— Все. У нас есть деньги. Можем уйти из ментовки.

Уйти в бизнес. Да, там тоже грязь, но не такая, как у нас.

После нашей работы ничего не страшно, и всякая кровь покажется водой… И не нужен нам никакой Сатана. Его лучше всего нам выпустить — пусть бежит, побег. Зачем он нужен? Вдруг бандюга о банках проболтается? Майор кого хочешь расколет. Нужно нам на свои задницы приключений искать? И что у бандюги на уме? А если решит в сговор с майором войти? «Они все наворованное взяли, а вы меня выпустите за эту информацию»… Вряд ли, конечно, а вдруг? Надо нам это?

Мака согласно кивнул, убирая деньги со стола и складывая их в стопку на телевизоре:

— Да, пусть лучше бежит… Но знаешь, майор нас просто так может не отпустить. У него папки на нас лежат. Давай сделаем это проклятое дело, которое он задумал, а то он не отвяжется. Да и денег там будет много, обещает. Богача ограбить — не большой грех. Он еще себе наживет. А нам жить дальше. Так он оставит нас в покое.

— Нет, — отрезал Пилия. — Я ничего делать не буду. Мне этого хватит. И тебе не советую в Робин Гуда играть.

Тут опять появилась мысль о чемодане: а что, если рассказать о нем майору?.. Раскрутить с ним вместе это дело, а потом уйти в отставку?.. Вдвоем будет куда легче сделать, у майора связи во всех концах…

Но что-то больно дернуло его за кадык: нет, решено. Не потерять бы того, что есть: с неба упало, из земли вылезло, прямо в руки. Кто же, если не Бог, дал это? Черт?.. Сатана?.. Называй как хочешь, но знак есть знак, и не надо хамить ни Богу, ни черту, знать свое место и держать слово. Хотя бы то, которое даешь сам себе. Другим ври сколько угодно, но себе — не смей, только так будешь жив и здоров. Себе врать — могилу рыть. Где начала и концы лжи — не уловить…

Мака, видя, что Пилия задремывает, сказал:

— Я тебе тут постелю.

— Ага, — зевая, ответил Пилия. — Я с боровом поговорю серьезно. Ты, в принципе, можешь и не уходить. Служи ему дальше, а мне не под силу. Да и времена меняются, куда эта перестройка заедет — неизвестно. А для кого ты подарок взял?