Перед тем, как он ее застрелил - Джордж Элизабет

— Он же тебе не нравится, — поднял прежнюю тему Джоэл. — Зачем тебе Блэйд? Почему бы тебе не зажить своей жизнью?

— Заткнись.

Джоэл посмотрел на ребенка, который тянулся к поручню. Поезд, трогаясь с места, дернулся; малыш упал и заплакал. Мать не обращала на него никакого внимания.

— Я все же не понимаю, Кэл, — не отступал Джоэл. — Это дерьмо какое-то. Не знаю, куда мы направляемся. Но это точно кончится плохо. Мы оба пропадем. Ты сам это понимаешь. Почему ты не поставишь на место мистера Стэнли Хиндса? Мол, у тебя своя дорожка, у меня своя, обделывай свои вонючие делишки без меня.

— Да заткнись ты! Не слышишь, что ли? Ты идиот или притворяешься?

— Ты же прирожденный талант. Мог бы стать художником, если бы захотел. Но ты даже не пытался.

— Захлопни свою паршивую пасть!

Малыш поднялся и уставился на них широко открытыми глазами. Молодая мать тоже посмотрела, на ее лице появилось нечто среднее между скукой и отчаянием.

Кэл повернулся к Джоэлу и тихо, но зло прошептал:

— Тебя предупреждали! Ты насрал. Теперь поздно, парень.

Что-то прежнее проглянуло в Кэле. Джоэл видел, как двигаются у него желваки, словно он прожевывает несказанные слова. В тот момент Джоэл готов был поклясться, что Кэл хочет стать прежним, но боится.

Придя к такому выводу, Джоэл решил, что они с Кэлом в этой истории заодно, и немного успокоился. Люди вокруг менялись, мелькали станции. Джоэл ждал, когда Кэл поднимется с места и направится к выходу. Или подаст знак, что пассажир, сидящий рядом, и является человеком, которого Джоэл должен ограбить, конечно не в поезде — когда они окажутся на улице.

Джоэл прикидывал, кто может быть жертвой. Вот мужик в тюрбане и лакированных ботинках — длинная оранжевая борода с проседью приковывала к нему внимание. Вот гот с готкой; на лицах нет живого места от пирсинга. Готы сели на «Хай-стрит-Кенсингтон» и тут же с жадностью присосались друг к другу. А может, старушка в старом розовом пальто, которая вынула опухшие ноги из стоптанных туфель и поставила сверху. И еще много-много разных людей, в лица которых всматривался Джоэл.

Поезд начал тормозить в очередной раз, и Кэл встал. Он ухватился за верхний поручень и, вежливо извиняясь, стал протискиваться к выходу.

Джоэл последовал за ним.

Он даже не предполагал, в какой части Лондона они находятся. На стенах станции — все те же огромные плакаты с рекламой фильмов, с объявлениями о выставках, с приглашениями отдохнуть на солнечном берегу. В конце платформы — лестница наверх; по всей длине, на равном расстоянии, установлены видеокамеры, которые фиксируют происходящее.

Кэл выбрался из потока пассажиров и отошел в сторону. Он вынул что-то из кармана. Джоэл покрылся потом, решив, что задание придется выполнять прямо здесь, в метро, под прицелом камер. Но Кэл сунул Джоэлу в руку что-то мягкое.

— Надень, спрячь шевелюру, — приказал Кэл.

Это была черная вязаная шапка, такая же, как у него.

Джоэл оценил мудрость своего вожака. Он натянул шапку, закрыв свои рыжие волосы. Он был рад этой шапке, и рад тому, что на нем темная куртка, которая скрывает школьную форму. Когда дело будет сделано и они будут убегать, вряд ли прохожие запомнят их по приметам, и полиция не сможет их опознать.

Они прошли по платформе и стали подниматься по лестнице. Джоэл не удержался и посмотрел наверх, хотя Кэл велел ему идти с опущенной головой. Джоэл заметил на потолке несколько камер, которые фиксировали лицо каждого выходившего на улицу. Еще одна камера работала над турникетом. Такое количество видеокамер навело Джоэла на мысль, что они приехали в какое-то очень важное место. Может, к Букингемскому дворцу? Хотя Джоэл не знал, есть ли станция метро рядом с королевской резиденцией. Или к Парламенту? А может, туда, где хранятся сокровища королевской семьи?

Выйдя из метро, Джоэл с Кэлом оказались в уличной сутолоке. Джоэл увидел площадь с трехсторонним движением; на ней возвышалась статуя обнаженной женщины, выливающей воду из урны в фонтан. Голые зимние деревья напоминали похоронную процессию, которая тянется к фонтану. Между деревьями стояли фонари с абсолютно чистыми стеклами и деревянные скамейки с украшениями из кованого железа. Вокруг площади выстроились рядами такие блестящие такси, что в их дверцах отражалось предзакатное солнце. Автобусы и автомобили лавировали по улицам, примыкающим к площади.