Колокол - Мердок Айрис

Миссис Марк, пока рассказывала все это, вела Дору вначале коридором, затем мимо темного пролета черной лестницы, через коридор пошире, к громадной двери. Они вошли в молельню, только с противоположной алтарю стороны. При ярком свете дня, подумала Дора, зал имел вид еще более затрапезный и походил на декорации к любительскому спектаклю. В нем не было ни соринки, а он казался пыльным, будто сами стены пропитались этой пылью. Мешковина напоминала Доре о школе.

— Это, конечно, не настоящий храм, — сказала миссис Марк, не понижая голоса. — Дело в том, что он не освящен. Но тут можно помолиться. К мессе же мы ходим в монастырский храм, а кто хочет, может ходить туда и в другое время. По воскресеньям мы проводим здесь утреннюю службу, и кто-нибудь из членов общины читает проповедь.

Они вышли через противоположную дверь в каменный холл. Миссис Марк отворила дверь в гостиную. Современной обивки стулья со светлыми полированными подлокотниками стояли точно вкруг, нелепо выделяясь на фоне темных панелей, которыми были обшиты стены.

— Это единственная комната, которую мы как следует обставили, — сказала миссис Марк. — Мы сходимся сюда в часы досуга, тут так уютно. Дубовых панелей, конечно, здесь первоначально не было, они появились лишь в конце XIX века, в ту пору это была курительная.

Они прошли на балкон и начали спускаться по правому крылу лестницы.

— Вот и центральная контора, — миссис Марк кивнула на окна большой угловой комнаты. — Увидите моего мужа, он там работает.

Дойдя до окна, они заглянули в светлую комнату. В ней стояли чертежные столы и стеллажи из сосновых досок, заполненные аккуратными стопками бумаг. Над одним из столов склонился Марк Стрэффорд.

— Он ведет счета, — пояснила миссис Марк. Какое-то время она наблюдала за ним с любопытством, в котором, как показалось Доре, не было и тени нежности. Миссис Марк не стала стучать в окошко, а скользнула мимо.

— Ну, теперь в монастырь, — сказала она, — и заглянем к Полу.

Поглядев на миссис Марк, когда та смотрела на мужа, и глядя на нее теперь, когда она, довольно-таки полная, прела в своем линялом, по-детски простеньком летнем платьице, Дора почувствовала первый проблеск симпатии и интереса и спросила:

— А чем вы с мужем занимались до того, как приехали сюда?

Дора, коли ее что-то интересовало, вопросы задавала не задумываясь.

— Можете считать меня ужасной занудой, — вздохнула миссис Марк, — но я должна вас упредить: мы здесь никогда не обсуждаем нашу прошлую жизнь. Это еще одно религиозное правило, которому мы стараемся следовать. Без сплетен. Ведь если вдуматься, люди редко когда расспрашивают друг друга о жизни из чистых побуждений, верно? Я на себе в этом убедилась. От праздного любопытства до злословия один шаг. Надеюсь, вы меня поймете. Повнимательнее на этих ступеньках, они заросли немного…

С террасы они повернули в сторону монастыря, спустились по когда-то гладким, а теперь изрезанным проросшей на них длинной жесткой травой каменным ступеням и двинулись по тропинке к дамбе. Дора, разозлившись, молчала.

Вода в озере была недвижима: посередине она искрилась бледной голубизной, а по краям окрасилась застывшими отражениями. Дора посмотрела вперед, на мощную каменную стену с завесой вязов изнутри. Над деревьями высилась монастырская башня. Теперь, при свете дня, Дора видела, что это прямоугольная нормандская башня, вдохновенное творение зодчего, без излишеств вроде башенок и амбразур. Башня была сложена из серовато-желтого камня, каждую сторону ее украшали два ряда парно расположенных сводчатых окон, окаймленных зигзагообразной, издали казавшейся жемчужным шитьем резьбой и разделенных каймой арочного плетения.

— Прекрасный образец нормандского зодчества, — заметила миссис Марк, проследив за Дориным взглядом.

Они спустились к дамбе. Та перехватывала озеро вереницей покатых арок из старого красного кирпича, побуревшего от времени. Каждая арка вместе со своим отражением образовывала темный эллипс. Дора заметила, что по центру дамба обвалилась и туда на сваях подставили деревянную секцию.

— Тут были большие волнения во время упразднения — упразднения монастырей, я имею в виду, — и эту часть проломили по приказу самих монахинь. Им это, однако, не помогло. Монастырь был сожжен почти дотла. После Реформации он пришел в запустение. Когда был построен Имбер-Корт, монастырь лежал в руинах и был одним из самых романтичных уголков в этих местах. Потом, в XIX веке, после оксфордского движения ^[9] — вы понимаете, о чем я говорю, — обитель заняли англиканские бенедиктинцы — прежде-то монастырь был бенедиктинским — и перестроили ее в начале девятисотых годов. В ту же примерно пору они приобрели и рукописи, которые интересуют вашего мужа. Из старых построек сохранилось немногое — только трапезная, ворота, ну и, конечно, башня.