Демон Максвелла - Кизи Кен

– Чума на оба ваши дома, – простонал он, растирая кулаками воспаленные глаза. – На орегонских фермеров, поджигающих поля с целью избавления от сорняков, и калифорнийских хиппи, оставшихся пустоцветами!

Он тер глаза до тех пор, пока в них не появились искры, потом упер руки в бока, выпрямился и, выровняв дыхание, попытался успокоиться. Его грудь по-прежнему переполнял адреналин. Черт бы побрал этих калифорнийских шутов, от которых несло маслом пачули, сладким вином и злобной мстительностью! Он даже ощутил исходящий от них смрад угрозы. Тот, что постарше, с черной бородой, одним словом угомонил двух датских догов.

– Заткнитесь! – прошипел он из угла рта. И псы тут же присмирели.

Дебори почувствовал к ним неприязнь, едва увидев, – длинные волосы, одежда, покрытая пылью, и джинсы с многочисленными заплатками – но Бетси ушла с детьми на водопад, поэтому ему ничего не оставалось, как спуститься вниз, иначе они сами бы вошли в дом. Они тут же начали обращаться к нему «браток» – слово, всегда заставлявшее его проверить, на месте ли бумажник, – а младший, пока старший излагал свою историю, тут же зажег ароматическую палочку. Они были братьями солнца. Они возвращались домой после великих свершений в Вудстоке и на обратном пути решили навестить знаменитого Девлина Дебори.

– Немного отдохнуть, послушать музыку. Ты ведь меня понимаешь, братан?

Пока Дебори кивал головой, сзади подошел Стюарт, неся в зубах сломанную жердь.

– Не берите у него палку – заметил он, обращаясь к младшему – светлоголовому пацану с сияющей улыбкой, в новых мотоциклетных ботинках. – Стюарт ведет себя с палками как старый пропойца. Чем больше вы их будете бросать, тем больше он их будет приносить.

Пес опустил палку между новых ботинок и выжидающе уставился на их владельца.

– Я много лет пытался отучить его от этой привычки. Но он ничего не может с собой поделать, когда видит незнакомцев. И я наконец понял, что проще объясниться с тем, кто бросает палку, чем с тем, кто за ней бегает. Поэтому просто не обращайте на него внимания, ладно? Скажите «нет», и через некоторое время он уберется восвояси.

– Ты слышал, Стюарт, – улыбается пацан, – никаких подачек.

Он отшвыривает палку ногой, но пес ловит ее в воздухе и снова кладет ему между ног. Пацан пытается не обращать на нее внимания и продолжает рассказывать, как было классно в Вудстоке, как все торчали и были счастливы, и не хватало только Девлина Дебори.

– Жаль, что тебя там не было, старик. Настоящее ущелье…

Псу надоедает ждать, он берет палку и переносит ее к другому хиппи, который сидит на корточках на траве.

– Скажи ему «нет», – повторяет Дебори. – Кончай, Стюарт. Прекрати приставать к туристам.

Второй молча улыбается. У него длинная черная и очень густая борода с редкой проседью у рта и ушей. Когда его губы раздвигаются в улыбке, Дебори замечает два желтых клыка, возникающих из ежевичного обрамления его рта. То-то он отворачивался, когда они обменивались рукопожатиями. Не связано ли это с тем, что он стыдится запаха изо рта, свойственного всем людям с плохими зубами, – думает Дебори.

– Ну так как дела, старик? Что новенького? – светлоголовый пацан, лучась улыбкой, оглядывается по сторонам. – Классное у тебя здесь местечко – и сад, и деревья, и все прочее. Я вижу, ты сюда здорово врос. Это хорошо, даже очень хорошо. Мы тоже собираемся купить небольшую хату под Питалумой, как только у Боба помрет его старуха. Очень полезно для душевного развития. Хотя, наверное, требует много усилий. Поливка, кормежка и прочее дерьмо…

– Да, все время чем-то занят, – соглашается Дебори.

– И все равно надо было тебе вырваться в Вудсток, – продолжает светлоголовый. – Супер – больше нечего сказать. Сотни голых сисек, хорошая травка и моря спиртного, представляешь?

– Да, я слышал, – отвечает Дебори и любезно кивает, не переставая следить за чернобородым. Тот осторожно переносит вес с ноги на ногу, стараясь не стряхнуть покрывающую его пыль. Лицо его сильно загорело, волосы завязаны сзади, на шее проступают крепкие жилы, когда он поворачивает голову, следя за движениями собаки, продолжающей просительно подпихивать ему палку. Он обнажен до пояса, на груди висит ожерелье из семян эвкалипта, длинные руки украшены кожаными браслетами. Кисть левой покрыта тюремной татуировкой, которая делается двумя швейными иглами, воткнутыми в спичку, – черно-синий паук, раскинувший свои лапы вдоль пальцев до самых обгрызенных ногтей. На бедре у него болтается нож с костяной рукояткой в расшитом бисером чехле, мускулистый живот прорезает длинный шрам, уходящий под джинсы. Он, ухмыляясь, наблюдает за Стюартом, который прыгает вокруг с метровой палкой в зубах.