Чертово колесо - Гиголашвили Михаил

— А что говорят — нету лекарства в городе? Почему не дают?

— Да лекарства в городе полно, просто мне не продает никто… и мои деньги брать не хотят… И так косо на меня смотрят — иди, мол, в другое место, где тебе подешевле дадут, Иуда, — плаксиво тянул Кукусик. — Это плохо, плохо! Они что-то узнали, что-то чувствуют! Вы никому ничего не говорили?

— Да ты что?.. Брось, не бойся, ничего не чувствуют, просто так… — успокоил его Пилия. — А сколько, кстати, грамм черняшки в городе стоит?

— Стольник! А если хорошая опиуха — и полтораста попросить могут!

Пилия украдкой протянул ему целлофановый треугольничек, в котором темнел опиум:

— На вот, здесь полграмма, съешь! Придешь в себя.

— Ой, спасибо, спасибо…

И Кукусик вначале слизнул опиум с целлофана, потом положил целлофан в рот и стал жевать, а потом сглотнул целиком, дергая кадыком и кудлатой головой. Закурил и немного успокоился.

— Ну что, я пошел?.. Я боюсь идти туда, да еще с тобой.

— Я буду в стороне. Ты тоже знал покойного? Сам сказал, что на похоронах все они будут кутковаться, кто там остался в твоем списке! — повысил голос Пилия. — Вот закроем список — и будешь свободен!

— Да? Обещаете? Оставите в покое? — Кукусик чесался все активней и курил, не выпуская сигареты изо рта.

— Конечно! Кому ты нужен? Для чего тебя держать? — искренне отозвался Пилия: кто нуждается в проданном стукаче, которого прямо называют Иудой?.. Топтунов и наседок — полгорода, больше, чем людей на улицах. — Где похороны?

— Внизу, около Дома бракосочетания…

— А, знаю, высотные дома с арками! Все шишки живут бывшие! А почему его отсюда выносят, а не из той норы, где вы ширялись? — спросил Пилия.

Кукусик, оживший после опиухи, охотно рассказал:

— Тут его родители. Его отец — известный художник.

Но он с ними жить не хотел, на той хате валялся…

Пилия прервал его:

— Сделаем так: подойдем осторожно, тихо, ты иди впереди, посмотри, кто там, и потом дай мне маяк. Мне нужны Ладо и Арчил Тугуши.

— Почему они?

— Потому что о них ты не дал никаких сведений… Других мы нашли по своим каналам, а об этих ничего неизвестно. Писал бы конкретно — не торчал бы сейчас тут. Сам виноват.

— Ладно, сделаю! — важно ответил осмелевший Кукусик.

Пилия достал из кармана шапочку, черные очки, так что лица было не разобрать. И они пошли в нескольких метрах друг от друга по спуску к набережной. Свернули направо, дошли до угла восьмиэтажки. Во дворе темнела толпа.

Кукусик остановился за кустом. Пилия стал из-за веток рассматривать людей. Седые мужские головы, женские витые прически, черные платки, бархатные накидки. Много солидной публики. Молодежь стояла в сторонке, за газонами. Там даже, кажется, кто-то сидел на корточках и набивал мастырку. Ну да, где быть наркоманам, как не на похоронах наркомана?..

— Если бы ты, дурак, дал их телефоны и данные, тебе бы сейчас не пришлось тут дрожать, — сказал шепотом Пилия в спину, которая содрогалась, как дрожжи.

— Нет, это лекарство заходит… Сейчас приду в себя… Что-то я никого там не вижу… — сказал Кукусик вполоборота.

Вдруг в этот момент мимо них прошла компания молодых людей. Кто-то узнал Пилию, поздоровался. И Пилия узнал его — это один из воронцовских^[128] хулиганов и драчунов, которые часто попадали Пилии в руки. Таких он всегда отпускал, они были ему понятны, он сам дрался с детства.

Парни очень внимательно осмотрели Кукусика и отправились дальше. Едва они удалились. Кукусик шепотом заголосил:

— Все! Все! Мне конец! Они меня видели рядом с тобой! Они узнали меня! Конец! Эти воронцовские меня не простят!

— Почему?

Кукусик в панике поведал, что недавно майор, по наколу Кукусика, поручил своим людям арестовать парочку воронцовских наркуш, после чего содрал с них три шкуры в долларах и отпустил.

— Они меня зарежут!

«Еще бы!» — подумал Пилия и повторил в дрожащую спину:

— Сам виноват. Стой здесь, я пройдусь, посмотрю, что к чему, — вдруг решил он.

Он пристроился возле группы молодежи и стал чутко внимать. И услышал какие-то странные вещи: говорили, что вчера на панихиде Художнику в гроб, в карман пиджака, кто-то украдкой положил пузырь с раствором опиума — на том свете, мол, понадобится, а в другой карман покойному сунул шприц, который на том свете тоже необходим — как же пускать раствор без «баяна»?.. И что бы вы думали?.. Сегодня ни шприца, ни раствора в карманах покойника уже не было!..