ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах - Грей Аласдер

Ланарк почувствовал на себе взгляды собравшихся и захотел вновь спрятать лицо. Оглянувшись, вздрогнул при виде двоих в черном. Один из них наклонил голову и подмигнул. Это был Уилкинс. Монбоддо громко добавил:

— Если вы желаете побеседовать, мои секретари отведут вас в подходящее место. Если нет, вопрос следует закрыть. Отвечайте, пожалуйста, времени у нас немного.

Ланарк кивнул. Встал и, чувствуя себя старым и побежденным, вышел из палатки. Справа и слева его сопровождали секретари.

Глава 44

Конец

Пока они пересекали обширное, плохо освещенное помещение, Уилкинс весело произнес:

— Ну и потеха, здорово вы потрясли за жабры старину М.

Второй секретарь заметил:

— Эти интеллектуалы быстро выдыхаются.

— Ланарк известен уже долгое, долгое время. Думаю, он заслужил фамилию из трех слогов — как по-твоему?

— Безусловно. Двухсложная фамилия — это тоже неплохо, я вот зовусь Аксбридж, но Ланарк заслуживает чего-нибудь более сладкозвучного. Блэрдарди, к примеру.

— Рутерглен, Гарскаден, — подхватил Уилкинс.

— Гарганнок, Гарманнок, Оченшаггли.

— Оченшаггли из четырех слогов, — поправил Уилкинс.

Они прошли через узкую дверцу, взобрались по грязной лестнице, пересекли тесное конторское помещение и попали в другое, чуть больше. Освещалось оно неоновой трубкой, стены были заставлены шкафами для документов, которые кое-где громоздились один на другом. В углу стоял металлический рабочий стол. Ланарк не особенно удивился, увидев за ним Монбоддо, терпеливо сцепившего руки на жилетке над животом.

— Билокация, — пояснил он. — Если бы я не раздваивался, ничего бы не успевал. Садитесь.

Уилкинс придвинул к столу деревянный стул с прямой спинкой, и Ланарк сел.

— Уилкинс, Аксбридж, на выход. За нами будет записывать мисс Оно, — распорядился Монбоддо.

В промежутке между двумя шкафами Ланарк заметил девицу, в точности похожую на мисс Мейхин. Уилкинс с Аксбриджем вышли. Монбоддо со стулом откинулся назад и, вздохнув, устремил взгляд в потолок.

— Наконец-то происходит встреча Рядового Человека с Сильным Мира Сего. Разве что вы не совсем рядовой человек, а я не совсем сильный. Мы ничего не можем изменить — вы и я. И все же говорите. Говорите.

— Я здесь, чтобы защищать интересы народа Унтанка.

— Да. Вы желаете сказать, что им не хватает рабочих мест, домов, социальных служб, и потому среди них множатся тупость, жестокость, болезни и преступления. Знаю. Таких мест в мире немало, а вскоре станет еще больше. Власти мало что способны изменить.

— Однако властям под силу запускать в космос крупные объекты!

— Да. Это приносит выгоду.

— Кому? Почему не использовать богатство, чтобы помочь людям здесь и сейчас?

— Это возможно, однако, помогая людям, мы берем у них больше, чем даем. Увеличивая оазис, мы одновременно увеличиваем и пустыню. Это наука о времени и хозяйстве. Кое-кто называет ее экономикой.

— Вы хотите сказать, что людям не хватает порядочности и умения быть добрыми друг к другу?

— Вовсе нет! И порядочность, и доброта у людей всегда имелись. В маленьких изолированных сообществах они даже были нормой жизни. Но, как ни печально, человеческая натура такова, что большие группы можно организовать только с целью противостояния.

— Вы лжец! — воскликнул Ланарк. — Нет у нас никакой натуры. Страна не строится инстинктами, как улей, из человеческих кирпичиков; страна — это произведение искусства, подобно кораблю, ковру или саду. Формы ее могут быть самыми разными. Бесконечное повторение бездарной старой формы, с бедностью и войной, объясняется не порочной натурой человека, а дурными привычками. Алчные люди, всем этим пользующиеся, ссылаются на особенности человеческой натуры.

— Ваш поток красноречия приятен для слуха, — Озенфант едва заметно зевнул, — но нисколько не способен повлиять на человеческое поведение. Кстати, с вашей стороны было не слишком умно передать слово Мултану. Он не враг совета, а его слабый член, строящий заговоры, чтобы набраться силы. Если ему это удастся, перед ним встанет та же цель, что передо мной: избегать всяческих неприятностей. Единственными его врагами станут такие люди, как вы, — наивные младенцы.

— Я не младенец.

— Младенец. Глухота к разумным доводам, пренебрежение приличиями и достоинством, беспредельный инстинктивный эгоизм, укоренившийся настолько, что вы его даже не замечаете, — все это делает вас самым близким подобием взрослого дитяти, какие мне до сих пор встречались. Теперь, чтобы поквитаться, можете обругать меня как угодно. Никто не узнает. Мисс Оно не слышит ничего, что не относится к делам совета.