Нам выходить на следующей - Трауб Маша

Екатерина Андреевна сразу поняла – Лариса влюбилась. Она хотела предупредить – не возлагать особых надежд на Гошу, потому что он – другого круга, но не знала, как сказать это помягче. Поэтому молчала. Лариса бы все равно не послушалась.

Гоша стал чаще заходить в издательство. Заглядывал в отдел к Ларисе. Они ходили в кино, в рестораны, в гости.

– Катьандревна, а почему он меня к себе в гости не приглашает? И к нам не идет? Я ему предлагала зайти, с вами познакомиться. Тут что, не принято?

– Ларочка, вы еще недостаточно хорошо друг друга знаете. А знакомство с семьей – ответственный шаг.

Лариса все ждала, когда Гоша приведет ее домой и предложит остаться на ночь. Представляла себе огромную кровать, шампанское, фрукты. И кольцо в красной коробочке – утром. Даже поделилась своими мечтами с Екатериной Андреевной.

Екатерина Андреевна дождалась, когда Лариса убежит на свидание с Гошей, и набрала номер Регины.

– Регина, я должна поставить тебя в известность. У Ларисы роман. Не знаю, как далеко там все зашло, но я волнуюсь. Она такая наивная.

– А что за парень? – спросила Регина.

– Очень приличный, судя по ее рассказам. Из дипломатической семьи.

– У Ларки глаз-алмаз.

– Регина, как ты не понимаешь. Она не из их круга.

– Ой, не начинай. Развела пафос – их круг, не их круг. Мы тоже не из кукурузы вылезли. Будет поумнее, залетит. Тогда никуда не денется – женится.

– Регина, а если не женится? Ты что, не помнишь, как я Алку родила?

– Ты – дура, а Ларка у меня – с головой. Она своего добьется.

– Ладно, мое дело – предупредить. В конце концов, я ей не мать, не могу запрещать.

– Вот и не лезь. Глядишь, родственниками дипломатов станем.

Регина как в воду глядела. Лариса пришла с работы заплаканная.

– Ларочка, что случилось? Тебя кто-то обидел? – разволновалась Екатерина Андреевна.

– Не знаю, что со мной. Тошнит и голова кружится. И грудь болит.

Екатерина Андреевна опустилась на стул.

– Лариса, а ты не беременна? У вас с Гошей что-то было?

– Было, – призналась Лариса.

Было не на большой кровати в квартире, как мечтала Лариса, а на издательском столе в кабинете Гошиного однокурсника.

– А Гоша знает? – спросила Екатерина Андреевна.

– Нет.

– Так ты скажи ему.

– Боюсь.

Лариса рассказала все Гоше. Гоша молчал и кивал.

– Ты на мне женишься? – спросила Лариса.

Гоша опять кивнул и пригласил вечером к себе – познакомиться с родителями.

Ларису приняли вежливо. Гошина мать – Нелли Сергеевна – произвела на Ларису неизгладимое впечатление. Красивая, высокая, вся в драгоценностях. А вот Гошин отец – Павел Георгиевич – Ларисе не показался. Скромный, тихий дядечка. Совсем не похож на дипломата.

Нелли Сергеевна без стеснения разглядывала Ларису. Живо интересовалась ее родственниками, жизнью во Владикавказе. Лариса рассказывала про отца, который вяжет кофточки, про маму – всю жизнь проработавшую в детской комнате милиции, про брата Сашу и его бывшую жену Жанну, про Екатерину Андреевну. Гоша хмыкал, Нелли Сергеевна благосклонно улыбалась. Павел Георгиевич молчал, изредка бросая взгляды на жену. Лариса считала, что знакомство прошло отлично, и вообще была рада тому, что так все случилось. Она ведь правда ничего не просчитывала.

Лариса познакомила Гошу с Екатериной Андреевной. Екатерина Андреевна показала Гоше Ларисины картины. Ей он понравился. Только отделаться от нехорошего предчувствия она не могла.

Наметили день свадьбы. У Ларисы уже живот был виден. Лариса хотела, чтобы мама приехала, но Регина не смогла – заболел Володя. Не могла его оставить. Сашка тоже отказался приезжать. Непонятно почему.

Лариса думала, что свадьбу в ресторане будут играть, но Нелли Сергеевна настояла на варианте тихого домашнего торжества.

– А можно, я Екатерину Андреевну и ее дочку Аллу приглашу? – спросила Лариса.

– Не думаю, что это хорошая идея, – ответила Нелли Сергеевна. – Давайте тихо посидим, только близкие. В твоем положении шумные мероприятия на пользу не пойдут.

– Но Екатерина Андреевна мне как родная, – начала упрашивать Лариса.

Нелли Сергеевна подняла одну бровь – Лариса уже знала, что это означает конец дискуссии.

Еще она мечтала о белом пышном платье. Но никто не предложил ей поехать в магазин «Гименей». И Лариса надела платье, которое ей заказала в ателье Екатерина Андреевна. Ее тоже задел отказ от дома. Она хотела поддержать Ларису.

– Ларочка, ты приезжай, звони почаще, хорошо? – попросила Екатерина Андреевна. Лариса собирала вещи – переезжала к Гоше.

Только Алла была рада тому, что Лариса съезжает. Они с ней так и не подружились, хотя были почти ровесницами. Им даже поговорить было не о чем. Лариса все Екатерине Андреевне выкладывала. У Аллы никогда с матерью таких близких отношений не было. И вообще, Алла давно чувствовала себя лишней.

– Хорошо, Катьандревна, буду звонить, – сказала Лариса. – Вы не обиделись? Правда? Я не знаю, почему Нелли Сергеевна не разрешила вас пригласить. Я очень просила.

– Ты тут ни при чем, деточка. Главное, чтобы у вас с Гошей все хорошо было.

Все ли хорошо у нее с Гошей, Лариса не знала. Его как подменили. Он стал абсолютно безвольным и инфантильным. Не смел перечить матери. Лариса хотела с ним поговорить – про платье и Екатерину Андреевну, но боялась, что из-за ее просьб расстроится свадьба. Тем более все решения принимала Нелли Сергеевна. Это Лариса быстро поняла.

Свадьба была странная. Пришли незнакомые люди – друзья родителей Гоши. Гошиных друзей тоже не было. Посидели за столом, поговорили о политике. «Горько» никто не кричал, молодых не поздравлял. Как будто не свадьба вовсе. Разошлись рано.

Лариса стояла на кухне и, упираясь упругим животом в край мойки, мыла посуду. Выключила воду и услышала кусок разговора. Нелли Сергеевна в коридоре прощалась с друзьями семьи.

– Ты же понимаешь, Гоша хронически, генетически порядочен. Естественно, он на ней женился, – говорила Нелли Сергеевна подруге, – а у нее мозгов хоть и немного, но на это ума хватило. Они там, в провинции, все такие ушлые. Только с виду – такая милая и молчаливая. А дай палец – по локоть откусит. И жует все время. Прямо поразительно, жует безостановочно. Я когда Гошеньку носила, и то старалась на диете сидеть, чтобы потом быстрее в форму вернуться. А эта жует и жует. С открытым ртом. Я смотреть не могу. Абсолютно не понимает, в какую семью она вошла. Никакого понятия о том, как нужно себя держать.

– Да, ты права, дорогая. И я заметила, – поддакивала подружка.

– А ты это видела? Видела? – продолжала свекровь с энтузиазмом. – Вот сегодня. Сидят люди, между прочим, не последнего ряда, а она при всех его за коленку держит. Это в какие ворота? Разве так можно? Боже мой, ну почему все так? Ребеночка больше всего жалко. Хорошо, если в Гошу пойдет, а если в ее родню? Кошмар.

Я ему говорила, пусть аборт делает. Мы любые деньги заплатим. И в клинику устроим. Я вообще сомневалась, что ребенок от него.

– А он?

– Что с него взять? Мужчина. Сказал, что он у Ларисы был первым мужчиной. Она уперлась – рожать, и все. Я думаю, ее мамаша накрутила. Где Гошина голова была? Да что с него взять?

– А кто у нее родные?

– И не спрашивай. Мать в детской комнате милиции работала. С уголовниками и проститутками. Отец вообще не пойми кто, кофты вязал на продажу, сейчас сторож. Брат у нее есть. Бросил жену с ребенком. А здесь – то ли тетка, то ли подруга матери. Машинистка в издательстве. Она еще удивляется, почему я не хочу их в дом звать. О чем мне с машинисткой разговаривать? Слава Богу, родственники не смогли приехать. Я даже в страшном сне представить себе не могу, что бы здесь было.

– А почему вы торжество не организовали? В ресторане? Все-таки свадьба…

– Да какой там ресторан? Позорище. Представляешь, какие разговоры пошли бы? Хороша невеста – свадебным букетом живот прикрывает… Не дай Бог.

– А насчет прописки поговорила? – спросила приятельница.

– Нет еще, все как-то не соберусь.

– Лучше договориться на берегу. Потом поздно будет.

– Да, ты права.

Лариса включила воду и заплакала.

Нелли Сергеевна проводила гостей и зашла на кухню.

– Ну, Ларочка, как дела? Не устала? – ласково спросила она невестку.

– Устала, – сказала Лариса.

– Ну, дорогая, это ты на приемах не была. Я на десятисантиметровых каблуках по пять часов выстаивала. Вот это усталость. Но у нас было другое воспитание, другая закалка. Сейчас такого нет. Да, кстати, я хотела обсудить с тобой один момент. Извини, что приходится делать это в такой день, но с другой стороны – когда еще?

– Вы о прописке? – спросила Лариса.

– Да, именно. – Свекровь подняла одну бровь. – Мы, конечно, можем тебя сюда прописать, но учти, без права на имущество. Пойми, эту квартиру получил Гошин отец. Она ему досталась тяжелым трудом. Мои опасения вполне понятны, не так ли? Но безусловно, я не сомневаюсь в твоей порядочности.