Ангел-хранитель - Саган Франсуаза

— Что будем делать? — спросила я.

— Подождем, пока рассветет, — сказал Льюис спокойно. — Стены крепкие. Вам нужно лечь в мою постель и поспать.

Поспать… По-моему, он окончательно спятил. Однако от страха и виски у меня закружилась голова, и я растянулась на кровати. Он сидел рядом со мной, я различала его профиль на фоне окна, за которым проносились рваные тучи. Мне уже стало казаться, что ночь никогда не кончится и скоро я умру. Я испугалась, как ребенок в темноте.

— Льюис, — взмолилась я, — мне страшно. Ложитесь ко мне.

Он ничего не ответил, но сразу же лег рядом. Мы лежали на спине, он молча курил.

В этот момент «роллс», поднятый сильной волной, ударился об стену, за которой мы находились. Стена с жутким грохотом затряслась, и я кинулась Льюису на грудь. Это произошло неосознанно, мне было необходимо, чтобы меня кто-то крепко обнял. Льюис так и сделал. Но он одновременно прижался ко мне лицом и стал необычайно ласково целовать меня в лоб, волосы, губы. При этом он шептал какую-то исступленную любовную молитву, которую я плохо слышала, зарывшись в его волосы. "Дороти, Дороти, Дороти… " — его голос тонул в шуме бури. Я не шевелилась, прижавшись к его горячему телу и думая только о том, что это должно было наконец произойти.

Но нет, это не могло произойти, как я внезапно поняла. И одновременно поняла все про Льюиса. Поняла его поступки, убийства, странную платоническую любовь ко мне. Я резко выпрямилась, и он тотчас же меня отпустил.

На секунду мы оба замерли. Я больше не слышала рева бури, только оглушительные удары своего сердца.

— Ну вот, вы все знаете, — медленно произнес Льюис.

И включил зажигалку. В свете пламени я увидела его необыкновенную красоту и полное, ужасающее одиночество… Охваченная безумной жалостью, я протянула к нему руку. Но взгляд его опять затуманился, он выронил зажигалку и медленно, как во сне, начал меня душить.

Я абсолютно не склонна к самоубийству, но на какое-то мгновение у меня возникло желание не сопротивляться. Сама не знаю почему. От жалости и нежности, которые я к нему испытывала, мне хотелось умереть. Может быть, это меня и спасло. Сжимающие мое горло пальцы напоминали мне, что нет ничего прекраснее жизни, и я спокойно заговорила, рискуя каждую секунду испустить дух:

— Если вы так хотите, Льюис… но мне больно. Знаете, я всегда любила жизнь, я так люблю солнце, и друзей, и вас, Льюис…

Его пальцы не разжимались. Я начала задыхаться.

— Что вы будете без меня делать, Льюис? Знаете, вам будет скучно… Льюис, милый, прошу вас, отпустите меня.

Вдруг он разжал пальцы и, рыдая, упал рядом со мной. Я уложила его голову себе на плечо и долго ее гладила, ничего не говоря. На моей памяти у меня на плече рыдали несколько мужчин, и ничто меня так не трогает и не потрясает, как это бессильное и внезапное мужское горе. Но я никогда еще не чувствовала такой любви и нежности, которую вызывал этот мальчик, едва меня не задушивший. К счастью, логика давно не входит в число моих достоинств.

Льюис мгновенно уснул. Успокоилась и буря. Он всю ночь проспал на моем плече, а я оберегала его сон, глядя на светлеющее небо и бегущие облака. Наконец как ни в чем не бывало взошло солнце. Закончилась лучшая ночь любви в моей жизни.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На следующий день у меня на шее выступили подозрительные темные пятна. Я задумчиво рассматривала себя в зеркало, и тут позвонил Пол.

Я сказала ему, что выхожу за него замуж, и он, по-моему, совершенно обалдел от радости. Потом я сообщила Льюису, что мы с Полом женимся, уезжаем ненадолго в Европу в свадебное путешествие, и на время моего отсутствия я оставляю дом на него.

Бракосочетание заняло всего десять минут, свидетелями были Льюис и Кэнди. Затем я собрала чемодан, обняла Льюиса и пообещала ему скоро вернуться. Он, в свою очередь, дал мне слово быть умницей, хорошо работать и каждое воскресенье очищать «роллс» от сорняков. Через несколько часов я уже летела в Париж и смотрела в иллюминатор на серебристые крылья самолета, разрывающие серо-голубые облака. Теплая и сильная рука Пола сжимала мою. Мне казалось, что я пробудилась после кошмарного сна.

Мы собирались пробыть в Париже не больше месяца, но я получила телеграмму от Джея: он просил меня слетать в Рим и помочь моему несчастному коллеге, у которого были какие-то трудности со сценарием. У Пола нашлись дела в Лондоне, где RKB собиралась открыть филиал. Поэтому мы целых полгода мотались между Лондоном, Парижем и Римом. Я была в восторге: познакомилась с кучей людей, очень часто виделась с дочерью, купалась в Италии, прожигала жизнь в Лондоне и полностью обновила гардероб в Париже. С Полом мне было очень хорошо, и я по-прежнему обожала Европу. Время от времени приходили письма от Льюиса. Он писал мне о саде, о доме, о «роллсе» и робко жаловался на наше отсутствие. Смерть Маклея послужила для фильма Льюиса лучшей рекламой, и съемки возобновились. На этот раз дело было поручено талантливому режиссеру Чарлзу Воту. Некоторые сцены никуда не годились, и надо было переснимать, поэтому Льюис снова облачился в свой ковбойский наряд. Его роль даже увеличилась. Но он писал об этом без всякого воодушевления, поэтому я совершенно поразилась, узнав, что фильм оказался замечательным и дебютант Льюис Майлз имеет шанс получить «Оскара» за лучшую мужскую роль.