Вокруг да около гламура - Любимова Алена

Долго мандражировать мне, правда, не дали. Меня тут же принялись инструктировать:

— Стоять будете так. Ни в коем случае не поворачивайтесь туда, а главное, не вздумайте попятиться. Там дыра. Можно провалиться. Когда Мила задает вопросы, смотрите на нее. А когда будете отвечать, смотрите на камеру.

Выслушав рекомендации режиссера, я впала в окончательный ступор. Получалось, что надо действовать всеми частями тела одновременно: говорить, крутить головой, руками разбивать яйца, а ноги должны застыть неподвижно, чтобы, не дай Бог, куда-нибудь не туда не шагнуть. И самое ужасное: я теперь совершенно не понимала, с чего начать.

Милка посмотрела на меня и хихикнула. Все поняла!

— Слушай, Юлька, только меня и делай, что я говорю. От остального отключись и забудь.

— А камера? — жалобно пролепетала я. Мне хотелось удрать домой или хотя бы в «Мисс Шик».

— Плюнь на камеру, — отмахнулась Мила.

И запись началась. Что я там делала, не помню. Для меня это были пять минут полной амнезии. Смутно зафиксировалась в мозгу лишь попытка попасть яйцом на сковороду. Пришла я в себя, только когда все закончилось. Передо мной на тарелочке красовалась идеальная яичница. Чересчур идеальная, чтобы быть творением моих рук. Я недоверчиво потрогала ее пальцем. Холодная и твердая. Резиновая!

— Милка, твоя работа?

Она покивала:

— Решила подстраховаться. Красиво, правда? У Димки с Дашкой отобрала. Они в магазине приколов купили и отцу на завтрак подсунули. Костю чуть кондратий не хватил. Он перед этим две ночи подряд дежурил, тяжелые больные были. Полчаса потом на детей орал. Вот я в педагогических целях и отобрала. А сегодня, видишь, пригодилась. Сейчас шоколад с имбирем от нее отмою, и еще послужит.

— Обман, сплошной обман, — простонала я.

— Великая иллюзия, — развела пухлыми руками Милка. — Не показывать же мне твою кривулю. Кстати, ты никогда не видела, как в твоем собственном журнале фото для кулинарных страничек делают?

— Никогда, — призналась я. — Нам их готовые присылают.

— А я видела. И уверяю тебя, там почти сплошная бутафория. Настоящая индейка так красиво никогда не выглядит. Поэтому ее тонируют и покрывают лаком для волос.

— Ужас! — меня почему-то жутко возмутил такой обман.

— Не ужас, а закон жанра. Ты ведь тех, кого интервьюируешь, тоже не слово в слово воспроизводишь, а компонуешь, чтобы поинтереснее выглядели.

— Это другое.

— Точно то же самое.

Получилась я в передаче на удивление хорошо. Даже жалко, что меня на экране было так мало. Ничего толком сказать не успела. Зато резиновая яичница выглядела — натуральнее некуда! Великая иллюзия с моим участием состоялась.

Самое главное, я и Милкиному начальству понравилась. Я не только прекрасно выглядела (сказали: «камера ее любит!»), но и довольно ловко готовила и, к тому же, трещала без умолку. Поэтому меня согласились принять для переговоров.

— Ты им на словах все покрасочней распиши, — наставляла меня Мила.

— Да у меня же такая подробная заявка!

— Они этих заявок по пятьдесят штук в день просматривают, у них потом в головах все перемешивается. В общем, Юлька, ты там излагай поподробнее, покрасивше, а самое важное постарайся повторить раз пять в различных вариациях.

— Чтобы дошло?

— Нет, чтобы застряло.

— Понятно. Значит, вести себя так, словно в заявке я вообще ничего не писала?

— Именно, — подтвердила Милка. — Но одновременно старайся не рассусоливать. Иначе могут до конца не дослушать. У них время — деньги. Успеешь дать полное представление о своей программе — прекрасно, не успеешь — все равно максимум через полчаса выставят.

— Послушать тебя, они еще хуже моей сопливки.

— Кто бы возражал, но у них и проблем больше, и ответственности. Живут галопом. И твоя цель — в их галоп вписаться.

— Ой, Милка, как тебе-то вписаться удалось?

— Со мной другой случай. Я, наоборот, отказывалась, а они меня уговаривали. Пока рейтинг у передачи есть, мной довольны.

— Может мне прийти и начать отказываться?

— Мысль оригинальная, — хохотнула моя подруга. — Возможно, даже впечатление на них произведешь. Только вопрос: какое? Сильно опасаюсь, что твой отказ тут же будет принят.

Я нервно засмеялась.

— Ладно, сделаю по-твоему.

После того как я написала заявку, у меня возник дотоле отсутствовавший интерес к телевизору. Раньше я не особенно им увлекалась, а теперь смотрела подряд все передачи, в которых были хоть какие-нибудь ведущие. Хотелось почерпнуть на будущее что-нибудь для себя. И я вывела одну интересную закономерность. Женщин-блондинок (натуральных или крашеных) на телевидении очень много. Мне даже кажется, они преобладают. Возможно, я ошибаюсь. Но уж пятьдесят на пятьдесят — как минимум. А вот среди мужчин-ведущих определенно доминируют темноволосые, на худой конец — седые или лысые. Впрочем, допускаю, что изначально и они были темноволосыми. Светленьких — раз-два и обчелся. А уж начальство почти поголовно брюнеты, шатены и, как самая крайность, — темно-русые. Я долго думала, почему? Должна же быть в этом какая-то логика. Видимо, темноволосые мужчины выглядят солиднее и агрессивнее, а блондинкам легче добиться своего, потому что они больше нравятся темным мальчикам. В таком случае, я должна им подойти. Тем более, я не крашеная, а почти совсем натуральная. Милка, правда, вписалась, хотя и шатенка, но они ведь сами ее уговаривали, а я с заявкой иду.