Красная пленка - Елизаров Михаил

— Быстрее, Марек, малыш, они уже совсем близко, — торопит дядя Адик. — Чего ты ждешь?!

— Я задержу их, мой фюрер! — у Мартина пистолет с тонким стволом. Он устанавливает искалеченную руку на обломок трубы, стреляет. Черные призраки падают, но вместе с ними упавшие тени еще продолжают движение, удлиняясь после смерти.

Будто снежки из темноты вылетают гранаты. Вместе с обломками кирпича взрыв подкидывает в воздух бездыханное тело офицера, верного охранника Эльзы.

— Скорее, Марек! — кричит дядя Адик, в отчаянии поглядывая на грозные силуэты солдат.

Марек на прощание обнимает дядю Адика и лезет впечь. Вот он уже поставил колено на мелкое угольное крошево. Лаз достаточно просторный, Марек ползет вперед. Неожиданно его окутывает почти кромешная тьма. Он слышит, как дядя Адик гремит печной заслонкой.

— Не волнуйся, Марек, так надо, вход откроется через минуту… — Голос дяди Адика обрывает совсем близкий взрыв.

Страх переполняет душу Марека — вдруг дядя Адик ранен! Марек пятится, толкает ногой заслонку, выбираясь наружу.

Первое, что он видит, — это лежащая на земле коробка с цукатами. Марек озирается в поисках дяди Адика. В кирпичной стене полуразрушенного барака уже появился световой контур потайной двери, в которую готовится скрыться дядя Адик.

Марек подбирает коробку:

— Ты забыл цукаты!

Лицо дяди Адика искажается мукой:

— Марек, что ты здесь делаешь? Бегом в печь!

— А как же цукаты? — кричит Марек.

— Брось их, они мне не нужны! Марек, немедленно в печь! — подволакивая перебитую ногу, дядя Адик спешит к Мареку, надрывает голос, чтобы перекрыть грохот взрывов. — В печь! В печь!

За спиной разрывается бомба. Горячая волна бросает Марека на камни. Он падает и совсем не чувствует боли. Жестянка раскрылась в его руках, Марек не удерживается от соблазна. Никому не удавалось получить больше одного цуката. Марек выхватывает из коробки несколько сладких комков и, запихнув их в рот, лезет в печь.

Странно, но что-то начинает удерживать его. Марек непонимающе оглядывается и, к своему удивлению, видит Амана. Только молодого, безусого, но в пилотке с красной звездой и автоматом ППШ в руке. Он тянет Марека из печи.

Марек отчаянно сопротивляется, вонзая ногти в угольное крошево, но пальцы скользят, не находя выступов в кирпичной кладке. Цепкие руки советского солдата вытаскивают его из печи и одновременно из сна.

Солдат поворачивается к подбегающим Аманам и радостно сообщает по-русски:

— Спас! Вроде живой!

Марек еще успевает заметить, как в глубине печи брезжит огненный перелив открывающегося входа в волшебный город.

Марек трепыхается, как рыба. Солдат, продолжая держать его за ногу, достает гранату, подносит ее к лицу. Желтым клыком он отрывает предохранительное кольцо, потом бросает гранату в жерло печи.

Печь гулко кашляет и проседает. Входа в волшебный город больше нет.

Аман хохочет. Марека начинает рвать цукатами. Разноцветная липкая жижа заливает глаза.

Но даже в этом обморочном, рвотном забытьи ему слышится удаляющийся голос дяди Адика:

— Я вернусь за тобой, Марек! — кричит дядя Адик. — Обещаю тебе, я вернусь!

Марк Борисович просыпается. Конвульсии недавнего кошмара сотрясают тело. Сердце прыгает, разрывает грудь, точно хочет вылупиться. Из живота вдруг подкатывает сладкая отрыжка. Марк Борисович понимает, что это не сгусток рвоты, а слипшиеся цукаты, и с наслаждением начинает жевать их. Рука его, машинально нащупывающая таблетки, опрокидывает пузырек. Таблетки сыплются на пол с дивным часовым звоном.

Стену комнаты прорезает желтый полуовал, через который входит дядя Адик. На появившейся двери нет петель, дядя Адик просто отставляет ее в сторону, как печную заслонку.

Дядя Адик одет в атласный бело-голубой китель, грудь его украшает наградной крест, такой же, как на броне грозных танков или крыльях сбитых Аманами самолетов. У дяди Адика маленькая шпага, на ногах черные сапожки с золотыми шпорами в виде шестиконечных звездочек. В руках ведерко.

Дядя Адик говорит: «Здравствуй, Марек».

Цукаты намертво сковали зубы Марка Борисовича, он только счастливо мычит, юркие слёзы катятся по морщинистым щеками.

«Я вернулся!» — дядя Адик берет слабую руку Марка Борисовича и проводит влажной губкой, стирая чёрно-фиолетовый номер.

Потайная дверь, похожая на оскаленный печной рот, жарко пылает золотым пламенем волшебного города.