Трудности белых ворон - Колочкова Вера Александровна

— А что случилось у вас?

— Да ничего особенного, просто переселение небольшое. Раньше у Норочки в комнате мама жила, а теперь вот я буду… Вчера к нам мамин друг, наконец–то, совсем перебрался. Жить у нас теперь будет. Он хороший мужик, я за нее рад… Вот и пришлось менять дислокацию : я — к бабке, мать — в мою комнату. Да я не против, мы с ней, с бабкой, дружно живем! Только в последнее время сдала она очень, болеет все. Как бабки Виры не стало — они сестры–близнецы, всю жизнь вместе прожили, — так и она гаснуть начала, как свеча на ветру…

Илья грустно вздохнул и снова медленно двинулся вдоль стеллажа, внимательно рассматривая корешки книг. Люся следила за ним задумчиво, думая про себя – никакой этот мальчишка вовсе не гуманоид, маменькин сынок просто. Или бабушкин внучек. Илюшенька–душенька, глупенький и наивный. И все его добрые порывы да рассуждения про лампочки, дырки и сквознячки будут в этом жестоком мире без надобности…

- Люсь, а это кто? — вдруг тихо и удивленно спросил Илья.

Дойдя до конца стеллажа, он во все глаза уставился на большую фотографию: на фоне желто–красных осенних деревьев улыбающаяся счастливая Люся, приподнявшись на цыпочки и вытянув шею, весело выглядывала из–за плеча отца. Между ног у них, зарывшись в осенние листья, лежал довольный Фрам, свалив набок свой огромный красный язык.

- А–а–а… Это мы осенью в лес ходили, листья пинать… Хорошая фотография, правда?

- Это же Андрей Васильевич…

- Ну да, это Андрей Васильевич Шувалов, мой отец… А что? Откуда ты его знаешь?

- Отец? Он — твой отец?! Не может быть…

- Почему это? Да объясни толком! Чего ты на меня глаза вылупил?

- Понимаешь, Люсь, это ведь он — друг моей матери… То есть муж… Или нет, я не знаю, кто… Это он вчера к нам переселился…

- Иди ты… — испуганно соскочила с дивана Люся. – Как это… А ты ничего не путаешь? Может, похож просто?

- Нет… Я его давно знаю! Он к нам пять лет уже приходит.

- Ах, вот оно что… — помолчав, вдруг злобно протянула Люся. — Теперь понятно. Значит, твоя мать и есть та самая роковая врагиня–разлучница…Эк же меня угораздило, а? Никого больше не догадалась в гости пригласить, только тебя вот… Бывает же…

Она снова замолчала, села обратно на тахту в прежнюю свою позу, подогнув под себя ноги, задумалась. Потом, словно пересилив себя, тихо и грустно произнесла:

— Счастливый же ты, Молодец–Гришковец… У тебя и мать, и бабка, и отчим душевный теперь есть… А у меня — только Шурочка. Несправедливо, однако.

- Люсь, я же не знал…

Илья растерянно развел руки в стороны, стоял перед ней соляным столбом и не мог произнести ни слова. Мыслей в голове было много, конечно, но только они никак не желали складываться в какие–либо слова и предложения. Хотелось почему–то попросить прощения, будто именно он один и виноват был в сложившейся дурацкой ситуации. Так и не найдя нужных слов, он сделал большой шаг в ее сторону, наклонился к лицу и проговорил тихо–просяще:

- Люсь, а можно мне завтра прийти?

- Нет, не надо. Иди домой, Илья. И не приходи сюда больше. Никогда не приходи, — отворачиваясь от его склоненного к ней лица, зло проговорила Люся.

- Почему?!

- Да потому! Не дай бог, еще и Шурочка пронюхает, чей ты сын…Да и мне, знаешь ли, тяжело будет тебя здесь видеть.

- Люся, я все равно приду. Я помогать вам буду! Ты прости меня…

- Да за что?

- За маму… Люся, можно, я завтра приду? А мама твоя ничего не узнает! Можно, Люся?

- Иди, Илья.

- Люся, ну послушай…

- Господи, да уйдешь ты или нет сегодня?! Делай что хочешь, зануда! Только сейчас уйди, ладно? Уйди, прошу тебя!

9.

Татьяна Львовна опять сердилась на сына. Повязавшись легкомысленным фартучком с вышитыми на нем красными петухами, довольно–таки нелепо смотревшимися на ее статной фигуре, она резво, но неумело шинковала капусту большим кухонным ножом, взглядывая коротко и возмущенно на Илью, примостившегося тут же, на кухне, на широком тети Норином стуле. Разговор, который затеял сын, совсем ей не нравился. Не вписывался совсем этот разговор в ее сегодняшний праздник, потому как именно сегодня Татьяна Львовна впервые в жизни приступила к женским своим счастливым обязанностям – она варила борщ своему мужу, Андрею Васильевичу Шувалову, с которым начала со вчерашнего вечера полноценную семейную жизнь, – и тоже впервые в жизни, между прочим…

— Нет, я просто не могу этого слышать! Ты сам подумай, что ты несешь, Илья! – сердилась Татьяна Львовна. – И вообще, это не твоего ума дело. И как ты только эту Люсю нашел? Зачем ты к ним пошел–то? Кто тебя просил?