Все божьи дети могут танцевать - Мураками Харуки

Он механически пробежал глазами статьи о землетрясении, затем снова подумал о жене и опять уставился в статью. Утомившись думать и водить глазами по строкам, он задремал. А очнувшись, опять подумал о жене. С какой стати она так серьезно, с утра и до вечера, забывая о еде, следила за сообщениями о разгулявшейся стихии? Что она во всем этом видела?

В аэропорту Комуру окликнули две молодые женщины, одетые в пальто одинакового цвета и дизайна. Одна — с ухоженной бледной кожей, высокая, с короткой прической. У нее как-то странно выступала перемычка от основания носа к полной верхней губе — словно у короткошерстных копытных. Вторая девушка, ростом пониже, казалась вполне симпатичной, если бы не нос-пуговка. Волосы — прямые, до плеч, открытые уши, на мочке правого — две родинки: они бросались в глаза из-за сережек. Обеим женщинам, похоже, лет по двадцать пять. Они повели Комуру в кафе аэропорта.

— Меня зовут Кэйко Сасаки, — представилась та, что покрупнее. — Наслышана о вас от брата. А это моя подруга Симао.

— Рад познакомиться.

— Здравствуйте, — сказала Симао.

— Брат говорил, у вас недавно умерла жена? — Лицо Кэйко Сасаки стало соболезнующим.

— Да нет, не умерла, — после некоторой паузы откликнулся Комура.

— Как же? Брат позавчера так и сказал: мол, господин Комура на днях лишился супруги.

— Да нет же, просто развелся. Насколько я знаю, жива-здорова.

— Странно. Я не могла ослышаться, ведь это серьезно.

Похоже, перепутав факты, она расстроилась. Комура положил в кофе немного сахару и, бесшумно размешав, отпил глоток. Жидкость оказалась слабой и безвкусной. Даже не кофейная субстанция, а лишь ее символ. Комура удивился: «Постой, а что я здесь вообще делаю?»

— Нет, видимо, я все-таки ослышалась. Другого объяснения не нахожу, — несколько воспрянув духом, сказала Кэйко Сасаки. Затем глубоко вздохнула и слегка прикусила губу. — Извините за бестактность.

— Ничего страшного. По мне, так особой разницы нет — ушла и ушла.

Пока они разговаривали, Симао улыбалась и молча смотрела на Комуру. Похоже, он ей понравился — Комура понял это по всему ее виду и выражению глаз. Между ними повисла пауза.

— Первым делом я вам передам важный груз, — сказал Комура, расстегнул на сумке «молнию» и вынул из-под толстой футболки сверток. «Секундочку, я ведь должен был держать его в руках, — подумал он. — Это был сигнал. Как они поняли, что это я?»

Кэико Сасаки протянула руки, приняла сверток и посмотрела на него без всякого выражения. Прикинула вес на ладони и, как накануне Комура, потрясла возле уха. Затем улыбнулась Комуре: мол, все в порядке — и опустила себе в сумку.

— Мне нужно позвонить. Ничего, если я отлучусь? — сказала она. Повесила сумку на плечо и направилась к телефону-автомату в углу. Комура посмотрел ей вслед: выше пояса тело ее оставалось жестким, лишь то, что ниже поясницы, двигалось плавно и механически. Наблюдая за ее походкой, Комура поймал себя на странной мысли: словно в памяти отчетливо прояснилась какая-то картина прошлого.

— Вам уже приходилось бывать на Хоккайдо? — поинтересовалась Симао.

Комура покачал головой.

— Верно. Путь неблизкий…

Комура кивнул и осмотрелся:

— Хотя… сижу я здесь и совсем не ощущаю, что уехал далеко. Странно даже.

— Из-за самолета. Из-за скорости, — сказала Симао. — Тело движется, а сознание за ним не поспевает.

— Может, и так.

— Хотелось съездить куда-нибудь подальше?

— Пожалуй.

— Как не стало жены?

Комура кивнул.

— Но как далеко ни уезжай, от себя не убежишь, — сказала Симао.

Комура рассеянно изучал сахарницу, но тут поднял взгляд на женщину.

— Да, ты права. Куда ни податься, от себя не убежишь. Как от тени. Всегда следует за тобой по пятам.

— Наверное, любили жену?

Комура уклонился от ответа.

— Так ты, значит, подруга Кэйко Сасаки?

— Да, мы с ней такие закадычные подруги!

— Какие — «такие»?

— Вы не голодны? — тоже ответила вопросом на вопрос Симао.

— Не знаю. Вроде бы да. А вроде и нет.

— Поужинаем втроем чем-нибудь горячим? Поешь горячее — и на душе теплеет.

Машину — полноприводную «субару» — вела Симао. Судя по состоянию, пробег у малютки был тысяч двести. На заднем бампере — глубокая вмятина. Кэйко Сасаки расположилась рядом с водителем, Комуре досталось тесное заднее сиденье. Ездила Симао неплохо, но сзади жутко громыхало, подвеска оказалась ни к черту, скорости переключались рывками, печка — и та грела как попало. Закрой глаза — и полное ощущение, что бултыхаешься в стиральной машинке.